Дом Судьбы - стр. 7
«О чем мы только думали, – недоумевает Нелла. – Нельзя похоронить мать и ожидать, что она никогда не вернется. Я должна была знать».
Тея никогда не расспрашивает тетю напрямую: «Какой была моя мать?» Вместо этого она обрушивает все на себя: «Ты меня не хотела. Ты не была рада моему рождению». Во многих отношениях это еще хуже. Во многих отношениях они вообще не преуспели.
– Мы делали то, что должны, дабы ее защитить, – говорит Отто, словно прочитав мысли Неллы.
– И теперь ей нужна иная защита. Позволь мне найти ее для Теи. Позволь мне найти для нее немного пиров и музыки. У нас ушло так много времени, чтобы вернуться в город. В прошлом году я столько сил приложила, распивая чай с людьми, которых предпочла бы столкнуть в канал.
Нелла в отчаянии. Они вдвоем уже так много раз вели этот разговор – и упирались в тупик.
– Теперь, когда она старше, все только хуже, – говорит Отто. – Люди стали наглее. Меньше любопытства, больше откровенного шока. Мы с Теей не единственные в городе, кто так выглядит. Далеко не единственные. Но, возможно, мы одни из немногих, кто так хорошо одевается, и именно это людям так ненавистно.
Нелла помнит, как шестилетняя – не старше! – Тея цеплялась за юбки Корнелии на овощном рынке. Покупательница рядом с ними глянула вниз, и любопытство на ее лице быстро сменилось едва ли не голодом.
«О, что за существо! – вскричала она, запуская пальцы в черную копну волос Теи. – Никак не пойму. Она… о, не может быть!»
«Не ваше дело», – ответила Корнелия, отстранив Тею и взяв в руку кочан капусты, словно гранату.
За последние восемнадцать лет капустных женщин и мужчин встречалось много: большеголовых и бледных, с интеллектом овоща. Можно даже сказать, что имя капустным легион. А еще есть девочки и мальчики потемнее Теи, есть афробразильские служанки, которые стоят перед синагогами с утра пораньше, чтобы занять для госпожи место получше, есть жены португальских торговцев. В детстве Тея любила слушать, как девчонки окликают друг друга по имени, на португальском или иврите, – Франциска, Изка, Грасия. Не раз она тянула Неллу за руку, чтобы они остановились и поглядели. Нелла замечала, как с возрастом Тея стала пытаться поймать взгляд этих служанок, надеялась получить в ответ хоть каплю понимания. Но, за исключением одной-двух, девушки не смотрят ей в глаза. Не хотят неприятностей, полагает Нелла. Тею отличает от них не такая темная кожа – наследство матери. Или, может, как говорит Отто, виновата одежда Теи: простой крой, но более изысканная, долговечная ткань. Или, может, дело не в том и не в другом. Нелла всегда считала себя в подобных вопросах полной невеждой.
– Ее защитит богатство, если Тея найдет его на балу, – говорит она и колеблется. – Ее защитит брак.
– Брак, – роняет Отто. – Брак – не гарантия выживания. Уж ты‐то должна это знать, как никто другой.
Они встречаются взглядом. Ступают на опасную почву.
– Моей дочери лучше остаться здесь, – говорит Отто.
– А ты ее спрашивал, хочет ли она этого? Ты видел наш гроссбух. Ты знаешь, насколько все худо. Мы с тобой не вечны, – не сдается Нелла. – И что тогда? Хочешь, чтобы она осталась одна в этом огромном склепе, без дохода, без защиты?
Отто поднимается на ноги.
– Нет, конечно.
– Но хотя бы, – продолжает Нелла, пытаясь разрядить обстановку, – Корнелия точно никогда не умрет. Корнелия переживет нас всех.