Дом пустых сновидений - стр. 40

У Аспена отнялся язык, он ушам своим не верил. Хотелось тупо переспросить «что ты сказал», только бы услышать другой ответ, другое объяснение. Но Дориан видел Аспена насквозь, и его взгляд смягчился, в нем отразилось все то родное и привычное – сожаление, досада, смирение.

– В общем, это не из-за Альмы, просто так будет лучше.

Это же какая-то чушь, полный бред, – хотел возразить Аспен, одновременно вспоминая о своих просьбах следить за Скалларк и сопротивляясь боли от чувства стыда, вонзившегося в него зазубренным ножом.

Дориан вошел в лифт, но, прежде чем двери закрылись, Аспен спросил:

– Кто-то еще об этом знает?

«Кая знает?» – спрашивали его серые глаза, которые еще сильнее покраснели и, казалось, блестели в тусклом свете ламп.

Дориан покачал головой:

– Нет, только ты, – а затем двери лифта закрылись, а Аспен так и стоял целую вечность в коридоре, чувствуя себя полным дураком.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовал Ной, склоняясь над моим плечом. Я захлопнула ежедневник и обернулась.

– Чего тебе? – Надеюсь, он ничего не видел.

– Интересуюсь, что ты пишешь, – пожал плечами Ной, но к своему пудингу не вернулся. Он удерживал крохотное блюдце на ладони, смакуя ложку за ложкой, и прохаживался по кухне. – Если ты боялась, что я могу прочесть написанное, почему сидишь на кухне, провоцируя меня, а не в своей комнате?

Я оценила Ноя взглядом. Подозреваю, он уже знает о том, что у меня в записной книжке, просто хочет, чтобы я заговорила первой. Не смущаясь от пристального внимания к собственной персоне, он уселся за стол и привычно подтянул ногу к груди.

– Я была голодна, – наконец сказала я, больше ничего не придумав. Почему-то не хотелось идти у него на поводу и сдаваться. Ной как-то странно улыбнулся, явно подумав о чем-то нехорошем, и спросил:

– Не боишься потолстеть?

Потолстеть?

– Я калории вмиг сгоню, спасибо за беспокойство.

Согласившись со мной, Ной убрал волосы с глаз и еще ближе пододвинул блюдо с пудингом.

– Так что ты пишешь?

– Это личное, если ты понимаешь, что это такое.

– Очень понимаю.

Я прищурилась, не в силах разгадать его. Пристально наблюдая за каждым его движением, я спросила:

– А ты что, не знаешь, о чем я пишу?

Он посмотрел на меня как на недалекого человека, рассудительным голосом заметив:

– Стал бы я спрашивать, зная ответ?

Полная сомнений, я провела ладонью по обложке и медленно сказала:

– Я составляю список желаний.

– Список желаний? – Ной искренне удивился, подняв брови. «Брови у него красивые», – мелькнула мысль.

– Да, список желаний, – подтвердила я, уже жалея, что сдалась и ответила на его вопрос. С нарастающим сердцебиением я ждала дальнейших комментариев и уже мысленно готовилась к словесной перепалке, но Ной отодвинул от себя тарелку, провел ладонями по футболке от груди к животу и с энтузиазмом протянул руку:

– Можно взглянуть?

Мое сердце сделало кувырок в груди и на мгновение перестало биться. Я знала, что Ной мог схватить блокнот со стола, но он не сделал этого. Затяжная секунда моей нерешительности оборвалась, как обрывается натянутая струна, и я, подчиняясь неведомому чувству, тревожно загудевшему в венах, вручила ему блокнот.

В следующую минуту меня занимало вовсе не выражение лица Ноя: высокомерный изгиб губ, проницательные глаза, вопрос во взгляде. Только краешком сознания я понимала, что он заглядывает в сокровенные уголки моей души. Я вдруг почувствовала что-то странное и незнакомое, какое-то волнение, беспокойство иного рода.