Дом окон - стр. 3
– Тед.
– Прости, я не хотел…
Вероника взмахнула рукой, заставив меня замолчать, и пена разлетелась по всей столешнице.
– Знаю. Не спорю. Так все и было. И, да, Роджера это довело.
Она невесело засмеялась.
– Ты даже не представляешь, до чего.
Потом повернулась, и я с удивлением заметил, как по ее щекам текут слезы.
– Все меня спрашивают, что я думаю о том, что случилось с Роджером, – сказала она, – но дело в том, что я не думаю. Я знаю, что с ним случилось.
– Что? – я стоял, пораженный; Вероника утерла слезы тыльной стороной ладони, всхлипнула и принялась снова мыть посуду. Получается, она знала, что приключилось с ее мужем, но никому об этом не сказала ни слова, даже полиции, насколько мне известно… Невероятно. Вероника, не глядя, подала мне последнюю тарелку, и та, выскользнув из рук, чуть не упала на кафельный пол, если бы я не успел подскочить и вовремя ее подхватить. Только тогда, когда я крепко держал тарелку в руках, дар речи вернулся ко мне:
– Ты знаешь?
– Знаю.
– Но, – я взмахнул тарелкой в воздухе, – почему ты никому не рассказала?
Вероника протянула мне пригоршню столовых приборов. Заметив, однако, что я не закончил сушить тарелку, она положила ножи и вилки обратно в раковину и, вздохнув, ответила:
– Потому что это невозможно. В то, что случилось с Роджером, невозможно поверить.
– Я не понимаю, – сказал я, в конце концов убирая тарелку в сервант и закрывая дверцу. – Если ты знаешь, где сейчас Роджер…
– Роджер мертв. Он умер два года назад.
Либо это был какой-то неприятный розыгрыш, либо Вероника пыталась довольно размыто донести до меня правду о случившемся. Два года назад в Афганистане погиб Тед – вот что, возможно, она имела в виду.
– Безумие, правда? – после небольшой паузы добавила она.
Я решил быть честным:
– Я не совсем понимаю.
– Что ж, – ответила Вероника, протянув мне столовое серебро, – я не удивлена.
Пока я вытирал приборы и укладывал их в ящик, она добавила:
– Но не расстраивайся. Вряд ли бы кто-то смог понять. Хотя «понять» – не совсем точное слово. Вряд ли бы кто-то поверил. Представляю, какие бы ходили сплетни. Обо мне и так уже достаточно судачат. Чего сейчас не хватало, так это чтобы на меня смотрели и говорили: «Вон, идет сумасшедшая Вероника. Вы слышали, что она говорит о пропаже своего мужа?»
Она вручила мне последнюю пару приборов и вынула пробку из слива раковины. Ополоснув руки, она спросила:
– У нас еще осталось вино?
– В холодильнике есть немного белого.
– Замечательно.
Пока она брала из шкафчика бокал и доставала вино, я закончил свое дежурство по кухне в качестве сушителя посуды и повесил полотенце.
– Пожалуй, мне пора в кровать, – сказал я, направившись к лестнице.
– Эй! – окликнула меня Вероника. – Ты куда?
– Спать. Поездка была утомительной, и Робби в последнее время беспокойно спит – у него все еще режутся зубы, – так что мне лучше быть рядом, на случай, если он проснется.
– Перестань, – сказала Вероника. – Не уходи. Останься, выпей бокал вина.
– Спасибо, – начал было я, – но я не очень люблю вино. Для желудка…
– Тогда стакан воды. Не верится, что все уже разошлись по комнатам. Еще нет и десяти.
– Тяжелый день, – сказал я. – Тут есть кабельное…
– Я не хочу смотреть телевизор. Я хочу поговорить.
Я чуть было не ответил, что всегда можно кому-нибудь позвонить, но пробивающиеся в голосе Вероники жалобные нотки заставили меня промолчать. Заметив это, она добавила: