Дом на берегу - стр. 33
Теперь, наблюдая, как поезд исчезает за поворотом в долине, я совсем другими глазами смотрел на эту местность – по-видимому, появление железной дороги приблизительно сто лет назад не могло не сказаться на ландшафте, на рельефе холмов, ведь дорога была буквально врезана в склон. А кроме железной дороги, я обнаружил и другие следы насильственного вторжения в эту местность. Открытые карьеры обезобразили противоположную сторону долины в верхней ее части, где столетие назад вовсю действовали шахты по добыче железной и медной руды. Я помню, как капитан Лейн рассказывал однажды за ужином, что во времена королевы Виктории на рудниках работали сотни людей, а когда промысел пришел в упадок, многие шахтеры покинули этот район, другие устроились на более перспективные каолиновые разработки.
Когда поезд скрылся из виду и грохот колес затих, в долине вновь наступила полная тишина, полная неподвижность, только лениво передвигались стада коров, пасущихся на низинных лугах у подножия холма. Я с выключенным двигателем медленно катил по дороге до того места, где снова начинался резкий подъем вверх, уже на противоположной стороне долины. Здесь через луг протекал тихий ручей, через который был перекинут низкий мост, и тоже паслись коровы, а чуть выше, справа от дороги, находились старые фермерские постройки. Я опустил стекло и посмотрел вокруг. От фермы с лаем бежал пес, за ним следовал человек с ведром в руке. Я выглянул из окна и спросил, не Тризмилл ли это.
– Да, правильно, – ответил он. – Если поедете прямо, попадете на шоссе из Лостуитиела в Сент-Блейзи.
– А вы не знаете, – спросил я, – где тут старая мельница?
– От нее ничего не осталось, – ответил он. – Вон там, где то здание, и была мельница. Да сами видите, что осталось от реки. Главное русло давно изменили, еще до моего рождения. Говорят, пока не построили мост, здесь был брод. Река текла прямо поперек этой дороги, и чуть не вся долина была затоплена водой.
– Да, – сказал я, – да, вполне возможно.
Он указал на небольшой дом, стоявший по другую сторону ручья.
– А здесь когда-то была пивная, – пояснил он, – когда вели разработку на шахтах в Лейнскоте и Каррогете. В субботу вечером там собирались шахтеры – так мне рассказывали. Да, не много уж осталось людей, кто еще помнит старые времена.
– А вы не знаете, – спросил я, – нет тут в долине какого-нибудь фермерского дома, который когда-то, в старые времена, мог служить помещичьей усадьбой?
Он ненадолго задумался, потом ответил:
– Там, позади нашей фермы, есть ферма Тривенна, прямо на дороге в Стоунибридж, но я не слышал, чтобы их дом был старый; потом Тринадлин и еще, конечно, Триверран – вон там, в долине, недалеко от туннеля. У них, пожалуй, старый дом, даже очень, построен сотни лет назад.
– А не знаете точно, когда он построен? – спросил я, заинтересовавшись.
Он снова задумался.
– Однажды о Триверране даже в газете писали, – сказал он. – Приезжал какой-то господин из Оксфорда, специально взглянуть на него. Если не ошибаюсь, вроде бы говорили, что он построен в 1705 году.
Мой интерес сразу угас. Постройки времен королевы Анны, железные и медные рудники, пивная через дорогу – все это возникло много столетий спустя, гораздо позже того времени, которое меня интересовало. Наверное, такие же чувства испытывает археолог, обнаруживший, что вместо стоянки бронзового века он раскопал позднеримскую виллу.