Дом - стр. 7
Паша заставил себя оторвать взгляд от картины, показавшейся ему, вдруг, неимоверно жуткой. Он и сам, когда-то, увлекался выжиганием по дереву, но никогда бы не решился выжечь подобное творение. Портреты всех детей были выполнены с особенной, педантичной тщательностью. Ни одной лишней линии, ни одного неправильного штриха. Картина была выполнена мастерски!
– Что ты о ней думаешь? – спросила Мина.
– Великолепная работа. Вот только, жутью какой-то от нее веет… Дети, что по краям.… Какие-то они… неправильные!
– Или безжизненные. – подсказала она.
– Точно. Именно так.
– Но девочка в центре….
– Да, она другая.
Мина задумалась на секунду, а затем произнесла:
– Она ведьма.
– Ведьма?! – удивился Паша.
– Да, именно ведьма. Ведьма – не в смысле злая колдунья, а… В общем, она наделена силой, разве ты не чувствуешь этого в портрете?
– Не знаю что, но что-то в ней есть. – произнес он. – Ну и Бог с ней, кем бы она ни была. Пойдем отсюда, а то нам до тебя еще ехать и ехать.
– Пойдем. – согласилась Мина, от чего Паша почувствовал неимоверное облегчение. Мыслей о том, чтобы забраться на второй этаж или чердак, чтобы определить, где начинался пожар и какие разрушения произвел, у него больше не возникало. – Вот только.… Сейчас…
Она шагнула к стене и, прежде чем Паша успел что-то сказать, сняла со стены амулет и протянула ему.
– Давай возьмем его на память?
– Но… – Паша замялся, – А как же дети? Ведь это их талисман.
– Паша, – Мина с укором смотрела на него, словно на малыша, которому уже в сто тридцать четвертый раз объясняют, что дважды два будет четыре. – Они, ведь, больше не приходят сюда.
Он хотел, было, спросить, откуда она это знает, но осекся. Оттуда же, откуда он узнал о том, что дети вообще бывали здесь. Просто ее способности слышать и видеть во многом превосходили его собственные. Вместо этого он задал другой вопрос:
– А зачем он тебе?
– Это же амулет! К тому же, сейчас он никому не принадлежит. Пусть защищает меня… Нас с тобой.
– Черт с ним, пусть защищает. – сдался Паша. – А я, пожалуй, прихвачу с собой эту фанерку. Попробую на досуге нарисовать что-нибудь подобное. Эти портреты будят во мне художника…
Ему не терпелось выбраться из этого заброшенного дома, ожидавшего своей смерти, поэтому он с удовольствием пронесся бы по коридору бегом, стремясь как можно скорее оказаться на свежем воздухе, но Мина, в отличие от него, не торопилась покидать темные комнаты. Она медленно шла впереди него, ведя ладонью вдоль стен, в нескольких сантиметрах от их шершавой поверхности.
– Мина! – воскликнул он, – Пойдем быстрее, а?!
Ее ответ заставил шевельнуться волосы на его затылке.
– Тише!… Он с нами прощается!… Прислушайся!
Он не хотел прислушиваться, не хотел слышать ничего, что могли бы сказать ему обветшалые стены, но поневоле вновь услышал голоса. Голоса из этого времени и этого места…
– Они уходят!
– Слава Богу!
– Может, стоит предупредить их?
– И, тем самым, напугать? Нет, пусть идут.
– Да, нам остается только пожелать им удачи.
– Удачи!…
– О чем они говорят?! – Паша встряхнул головой, отгоняя наваждение.
– Желают нам удачи. Ты же слышишь.
– Но зачем?!
– Мы им понравились! – Мина звонко рассмеялась и, резко обернувшись, чмокнула его в губы. – Пойдем отсюда!
Они вышли на свежий воздух, вдохнув его полной грудью и сощурив глаза от яркого августовского солнца. Дом возвышался позади, уже не казавшийся таким покинутым и несчастным. Он был обитаем, и сейчас, когда его невидимые жильцы были неимоверно довольны визитом непрошеных гостей, он, казалось, улыбался миру своими пустыми окнами. Но все же, ни Пашу, ни Мину, не покидало ощущение того, что дом готовится к смерти, и что их визит только ускорил ее наступление. Тем не менее, эта мысль, почему-то, не казалась грустной…