Должница - стр. 17
- Зачем вам все это?!
На глаза наворачиваются слезы. Я была совсем маленькой, когда самолет, в котором летел мой отец, разбился. Я о многом не успела его спросить элементарно потому, что была еще слишком маленькой и совсем не интересовалась своими корнями.
- Мать, Аля. Кто она? Где она? Как погиб твой отец? – безжалостно повторяет он болезненные вопросы.
Кусаю губы, чтобы сдержать эмоции. Он не отступит. Ему все равно на боль чужих людей.
- Я никогда не знала свою мать. У меня нет ни братьев, ни сестер. А мой папа погиб при перелете из Швейцарии шесть лет назад. Это все?! Я могу быть свободна от вашего допроса?! – с ненавистью спрашиваю я, - или вы недостаточно погубили мою жизнь?!
Не сразу замечаю, как лицо Руднева преображается. Оно вытягивается в сомнении, а его глаза недоверчиво смотрят на меня.
- Ты сказала… из Швейцарии?
- Именно так я сказала, - холодно отвечаю я.
А через несколько секунд я недоверчиво переспрашиваю:
- Вы что-то знаете? Почему вы так удивлены?
Взгляд, которым меня одаривает Руднев, совсем мне не нравится. И его молчание. И его мысли.
- Все три года я не переставал искать свою жену. И много раз я летал в Швейцарию, чтобы еще раз побывать в ее родном доме и найти какие-нибудь зацепки. Вика росла в Швейцарии, там же живет ее мать.
- И что вы хотите этим сказать? Когда вы прекратите сравнивать меня со своей женой? Неужели я стала именно той зацепкой?! – жестко усмехаюсь.
- Сравнивать тут не нужно. Ваша схожесть на лицо.
С этими словами Руднев кивает в сторону камина в гостиной, где мы находились. Я поворачиваюсь и вижу перед собой большие фотографии, на которых изображена… я.
Нервно усмехаюсь, подходя ближе.
- Я бы поверила в ваши россказни, если бы так сильно не ненавидела вас. Во-вторых, мой отец уж точно бы нашел время за пятнадцать лет, чтобы рассказать о живой матери и живой сестре. И в-третьих, будь моя мама жива, она бы не оставила меня. Никогда.
- Ты очень наивна, Аля.
- Нет! Нет!
Резко поворачиваюсь, с грохотом ставя ненавистную мне фотографию в рамке.
- Это вы слишком ненормальны со своей любовью к этой женщине! А моя мать никогда бы не позволила мне расти в детском доме!
Его глаза опасно прищуриваются.
- Не суди всех по себе, девочка. Ты не знаешь свою мать.
- Спешу огорчить, но и вы ее тоже не знаете. Она мертва. Так мне сказал отец. А вы просто больны этой женщиной, - хватаю фотографию вновь, тыкая в нее пальцем, - вам нужно в психушку, если только по причине нашей схожести вы заставили меня забеременеть от вас!
- Уходи.
- Что? – замираю с фотографией в руках.
- Для твоего же блага – уходи. Сейчас же.
В голосе – лед и нетерпимость.
Смелость и дерзость покинули мое тело так же внезапно, как и пришли. Мои ноги ослабевают, едва удерживая остальное тело. Тяжелый взгляд Руднева напоминает мне первую ночь, где он обливал меня своей ненавистью.
Ступая на ватных ногах, я резко торможу возле его мрачной фигуры. Передо мной появляется его широкая рука. Стоп.
- И как я только мог подумать, что между моей женой и тобой – есть родство? Ты просто глупая девчонка, которая не умеет держать язык за зубами. С гордостью в довесок, у тебя получается вывести меня из себя за считанные секунды. Если бы Вика хоть немного была похожа на тебя, то я бы не прожил с ней и дня.