Дольше жизни - стр. 11
Особенность ли это характера, эгоизм или злой рок, но, когда убили отца Ильи, из-за его матери чуть не посадили Платона. Она резала вены, вешалась, глотала таблетки, довела до смерти бабку. Когда ту похоронили, эта неуправляемая женщина свалилась на руки десятилетнему сыну. Илья из сил выбивался, чтобы обеспечить ей достойную жизнь до самой своей «смерти».
Смерть его освободила. Смерть и Прегер, взявший заботы о его матери на себя.
Но как всё это время жил Илья? Где? С кем?
— Что ещё ты о нём знаешь? — отстранилась Янка, вытерла слёзы.
— Не так много, как хотелось бы.
— Платон, не хочешь рассказывать, не рассказывай, но, пожалуйста, не делай из меня дуру. Он женат? У него жена, дети, семья?
Платон дёрнул головой. Янка слишком хорошо знала это едва заметное движение — оно выражало досаду, даже раздражение. Ему показалось, она старается выпытать женат ли Илья.
А она не старается.
— В конце концов, давай я уеду вместе с сыном, пока Илья будет здесь, — предложила Янка. — Вернусь, когда он вернётся к своей новой жизни.
— Именно этого я хочу меньше всего, — ответил Платон. — Во-первых, он всё равно спросит и не удовлетворится никакими объяснениями, пока тебя не увидит…
— А во-вторых, как тебе во-первых? — усмехнулась Яна. — Платон, что ты задумал?
— Отпустить тебя.
— Куда? На все четыре стороны? — усмехнулась она, не веря своим ушам. — Вот спасибо!
— Тебе двадцать шесть лет, Ян. А мне сорок шесть. Ты понимаешь, какая между нами пропасть?
— И шесть лет назад понимала. И когда выходила за тебя замуж. И сейчас понимаю.
Он покачал головой, словно она понимает что-то не то.
— Когда у нас последний раз был секс?
— Вчера, — она пожала плечами.
— А предпоследний?
— Ну, может, неделю назад. И что?
— А как часто у нас был секс, когда мы поженились.
— Ну ты сравнил! Конечно, в начале отношений чувства острее. Это нормально. И тебе сорок шесть, а не семьдесят.
— Ну, так долго я вряд ли проживу. Я не о том. Я хочу…
Он снова вздохнул тем самым тяжёлым вздохом.
— Святые малолетние шлюхи! — вот теперь Янка упала в кресло. — Мы возвращаемся к разговору о моей сестре? Значит, теперь ты хочешь её?
Он развёл руками.
— Я думал, чего я хочу. И решил, что хочу всё оставить вам с Кириллом, себе — только самый минимум, чтобы поддерживать тот уровень жизни, к которому привык. Ну и компанию, ей же надо управлять, и лучше меня это никто не сделает. А когда… если…
Янка онемела и оглохла от ужаса. Всё было даже хуже, чем она думала.
Даже хуже, чем могла увидеть в самом страшном сне.
Платон что-то ещё говорил: о себе, об Илье, о Кирилле. Смысл слов до Яны не доходил, но это звучало как план. План, над которым он думал.
План, который ей совсем не нравился.
— О чём ты, Платон, чёрт побери! — подскочила она. — Да у Ильи давно своя жизнь. Он, может, даже не приедет. Я и думать про него не хочу, — соврала она.
Его сын не давал ей забыть про Илью ни на минуту.
Его голубые глаза. Волосы, как у отца. Его черты, что иногда проступали так отчётливо, что хотелось тряхнуть головой. И дальше, будет, наверное, ещё заметнее. А Платон наверняка видел больше, ведь он знал Илью с рождения.
— Нет у него никого, — вздохнул он. — Ни жены, ни семьи, ни детей.
И вопрос «Откуда ты знаешь?» был лишним. Но Янка и не собиралась его задавать.