Долина золотоискателей - стр. 20

, морщусь и жду, пока Элис даст мне хлеба. – Хорош. – Я вижу, как она закатывает глаза и хочет дать мне по лбу бутылкой. – Не кипятись. Так что, не видела моих родственничков?

– Ни одного, ни второго. Салунов много.

– Но ты-то одна. – Я улыбаюсь ей.

Все считают долгом пофлиртовать с Элис. Чем я хуже? Тем более от меня ее не тошнит, по крайней мере, я на это искренне надеюсь. Краем глаза я в тот же миг замечаю, как люди у пианино – все же трое – переводят заинтересованные взгляды с меня на свои карты и продолжают разговор. Наверное, подумали, что очередной мальчишка решил попытать счастья с юной красавицей.

– Так какие новости, Элис? Кто знает, когда я смогу еще раз заглянуть в твои прекрасные глазки!

– Заканчивай цирк, Франческо. Я знаю, что ничего, кроме долины, не занимает твоей головы! – Она улыбается и для пущего эффекта бьет меня полотенцем. Все, бдительность подозрительных людей усыплена алкоголем, картами и нашей неловкой игрой во влюбленных. – Те люди спрашивали о какой-то семье Дюран. Приехали из центральных штатов, между прочим. Двое – те еще бугаи, третий поменьше. Неземной красоты, но с хитрыми глазами. – Она говорит глухо, но будничным тоном, чтобы не привлекать внимания. – Им интересна кукуруза, Франческо. И все мы знаем почему, так что допивай бурбон и езжай домой. Лучше поговорить потом.

Кукуруза. Так мы с Элис называем золото, хотя в наших краях больше выращивают апельсины, виноград, сахарную свеклу, самые смелые – хлопок. Еще выгодно выращивать алкоголиков: бурбон и вино даже не нужно никуда вывозить. После сбора урожая можно смело ходить по улицам и собирать отключившихся работяг. В нашей долине у кого-то есть рабы, но нанимают и рабочих. Хантер, поглядывая на черные спины, часто пророчит: «Будет война или восстание. Скоро». Отец только скептически усмехается: откуда знать мальчишке? По мнению отца, должно пройти триста лет, чтобы желудь учил дуб, как ему расти.

Фыркая от досады, я допиваю бурбон. Ну вот, не успел даже насладиться ни им, ни разговорами с Элис, заслуженный выходной подпорчен. Когда я встаю из-за стойки, зубы сжаты. Ненавижу золото, от него одно зло. Люди глупы: подобно мотылькам, тянутся к его опаляющему свечению и гибнут – от голода, предательского удара в спину и собственной жадности. Сколько судеб ломает надежда погреться о ледяной блеск золота? Тысячи людей ведь бросают семьи, закладывают дома, ставят на кон собственную совесть и суть – и отправляются в богом забытые края за проклятыми сокровищами. Чертов Лопес нашел две песчинки недалеко от нас, и все, жди беды! Ненавижу. Какое же счастье, что вчера мы нашли целое ничего. Пусть эти дураки перекопают всю Америку, процедят всю воду и ил, но нет. Золота. Здесь. Нет.

Я оборачиваюсь на Элис и читаю по глазам немую просьбу – уйти без разборок. Уж ей известно, как отчаянно я ненавижу золотоискателей.

– Эй, парень.

Я успеваю только коснуться дверей, когда один из бугаев встает и неповоротливо, ленивой походкой миссисипского аллигатора направляется ко мне. Я таких насквозь вижу, руки невольно сжимаются в кулаки.

– Мы новенькие здесь.

Я молчу. Он не представился, а «парней» здесь достаточно.

– Знаешь кого из семьи местных арендаторов – семьи Дюран?

– Нет. – Я поворачиваюсь к нему всем корпусом.