Долина счастья - стр. 12
Балкон располагался над внутренним двором, выполненном в таком же классическом мавританском стиле. Правда, двор был скорее похож на прекрасный сад. Он был разделен пополам прямыми каналами со струящейся по ним водой, которая вытекала из отверстия, спрятанного в дальнем конце. Каждая сторона узкого канала была покрыта тротуарными плитами, почти не видными под кустами плетистых роз, источающих аромат, доносящийся даже до балкона. Земля рядом была усеяна белыми лилиями. Тропинки были выложены нежно-голубыми и белыми плитками, а вдоль стен росли фруктовые деревья. В четырех углах, вдалеке от роз, белая герань, казалось, выливалась из терракотовых кувшинов. А прямо под балконом располагалось наполовину скрытое в тени уединенное патио, обставленное элегантной мебелью.
Флис закрыла глаза. Она знала каждый уголок этого великолепного сада. Мама много раз описывала его, показывала фотографии. Она рассказывала, что изначально внутренний двор был предназначен только для женщин. Со стороны Видаля, поселить Флис в этой комнате было преднамеренной жестокостью: окна выходили в сад, который, как он знал, безумно любила ее мама. Предоставил ли он ей комнату, в которой жила мама? Фелисити подозревала, что нет. Мама рассказывала, что они с Видалем занимали последний этаж, когда приехали в Гранаду навестить бабушку Видаля.
Флис вернулась в комнату. На окнах висели однотонные шторы из парчовой темно-голубой ткани. Точно такой же тканью были обиты стулья, расположенные с каждой стороны мраморного камина. Кремовое покрывало было отделано тесьмой голубого цвета. Парчовые подушки тоже были голубыми. Темный деревянный пол блестел, а антикварный голубовато-кремовый ковер, покрывающий большую его часть, был настолько шикарным, что Флис боялась наступить на него.
Все это являлось полной противоположностью ее минималистическим апартаментам в Англии. Тем не менее декор был очень близок Флис. Наверное, склонность к подобным интерьерам была у нее в крови, досталась в наследство от отца. Если бы он не порвал с ее матерью, если бы не отказался от них обеих, Флис росла бы в этом доме, впитывая его историю, так же как и Видаль.
Видаль… Как она его ненавидит. Ненавидит и презирает. Эта ненависть намного сильнее, чем ненависть к отцу. У того, в конце концов, не было выбора. Как объясняла мать, его заставили отказаться от любимой женщины и ребенка. Он не распечатал письмо дочери с мольбой о встрече, а затем потребовал, чтобы она больше не пыталась общаться с ним. Наверняка на этом настоял Видаль. Он всегда смотрел на Флис с холодным высокомерием. Он унизил ее и оставил глубокую рану в ее сердце.
Здесь, в этом доме, все и случилось. Семья Видаля повлияла на жизнь Фелисити и ее родителей самым жестоким образом. Отсюда выгнали ее мать. Здесь ей сообщили, что мужчина, которого она любила, должен жениться на другой – на девушке, выбранной его приемной семьей. Она окончила частную школу, готовящую к замужеству девушек из высшего общества. Филипп клялся, что не любит эту девушку и конечно же не хочет жениться на ней. Так говорила мама Флис.
Тем не менее не имело никакого значения, чего хотел Филипп. Все его обещания, все торжественные заверения в любви напоминали сверкающие под лучами солнца струи воды в фонтане. Они невероятно красивые и чарующие, от них замирает сердце, но в реальной жизни они – мимолетные и хрупкие.