Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории - стр. 38
С того 1701 года в отношениях их воцарились мир и согласие. Русские победили при Эрестфере, при Гуммельсгофе. Шереметев гнал и гнал своего старого недруга Шлиппенбаха, однажды целых четыре часа преследовал его. А сколько пленных, пушек, добычи взято! Русские наконец вышли к Балтийскому морю, Петр мог начать строительство города на Неве. Пришла и его очередь посмеяться над Карлом – он часто был весел в те дни. Даже Борис Петрович, не очень-то склонный к юмору, в письмах своих шутил, потрафляя Петру, – все знали, как ценил Петр веселье.
«Слава Богу, – писал Шереметев, – музыка твоя, государь, – мортиры с бомбами – хорошо играет: шведы горазды танцевать и фортеции отдавать, и я шел с великим поспешанием, чтобы его застать, и он не дождался меня, оставил табор, что в нем было, и побежал к Колывани, и за собою разметал, и обняла нас ночь, и лошади наши томны стали…»
После тех побед Петр послал Меншикова вручить награды: солдатам было выдано по рублю, офицеры получили чины, а Борис Петрович – звание фельдмаршала и орден Андрея Первозванного.
Горд был Шереметев, однако детской радости, как сам царь, не испытывал. Удовлетворение? Да. Но главное – страшную усталость, не просто физическую, но моральную. Кровавые картины не уходили из памяти: похороны убиенных, операции над ранеными, а еще – сцены насилия и разорения…
Ведь Петр требовал, чтобы огнем и мечом прошел он по завоеванным землям. Татары, казаки, калмыки его армии гнались за шведами с криками и улюлюканьем, как гончие на охоте…
Самая памятная и неприступная крепость – Мариенбург. Много трудов положил на нее фельдмаршал. Долго глядел в подзорную трубу, изучая ворота, запоры, стену – му́ру, в которой не было ни единой трещины, воду, окружавшую ее со всех сторон. «Чертова му́ра», – бормотал, передавая трубку Михаилу.
Тот тоже рассматривал стену, подходы к ней, аккуратные домики с черепитчатыми крышами, чистые улочки… Как одолеть эту чертову му́ру? Крюки и веревочные лестницы, как у турок, тут не годятся. Идти по открытой воде, но на чем? Лодок нет…
– Каменный мешок… – проговорил Михаил, – или табакерка, да только не табак в ней, а порох да упрямство шведское… – И вдруг его осенило: – Плоты! Плоты надобно сделать и на плотах по воде к самой стене! Пушкой выбить брешь – и в нее!..
– Ладно говоришь! – обрадовался отец. – А плоты можно сделать из домов, которые в слободе.
Полк стоял за озером, в низине, среди пышных сосен и кленов. Облака, словно корабли, плыли по небесам – благодать, да и только, молиться бы и замирать перед созданием природы, но – надо готовиться к бою, а красоте этой скоро предстояло содрогнуться от грохота пушек.
Построив солдат, командующий негромко, степенно заговорил:
– Государь наш Петр Алексеевич приказал взять сию крепость. Страшна она?.. – Робкое эхо прокатилось по рядам. – Камень, чертов камень да вода вокруг! – Тут он возвысил голос: – И сидят там людишки бедные, глядят на нас, смеются над нами и думают: не по зубам сие русским, обломают когти об нашу крепость, ежели полезут… Вы голодны, а там ждет вас добыча, хлебы, мясо, сыр. Весело будут наши мортиры бить, весело будет и вам воевать-пировать – так ли?
Солдаты отозвались бодрее.
– Но не хочу я силой вести вас, хочу, чтоб каждый волю свою объявил. Выбирал ли я вас, чтобы гулять по чужим землям? Или выбирал, чтобы послужить нашему государю, а ему нужна виктория! Надобно достать неприятеля. Кто согласен своею волей идти на приступ?