Долгая дорога к логу - стр. 11
Кулак умолк, пожевав губами, отставил, наконец, свой горшок, приподнялся, кряхтя, и полез куда-то в скопище шкур и мешков. Вытащил небольшой мешок, развязал, потом поднес к свету и заглянул внутрь.
– Не больно-то хорошие… – сказал он, вытаскивая одну крылатку наружу. – Но лучше все равно нет, Умник. Не та крылатка нынче пошла.
Он поднес ее к лицу, пристально рассматривая, потом расправил крыло. Крылатка даже не пискнула – по всей видимости, спала.
– Хилые они какие-то стали, – сказал Кулак. – Далеко не пролетят. А, может, шерсть на носу, и долетят… Только напутать все могут.
– Здесь не очень далеко, – сказал Кандид.
– Ты, главное, Умник, им помедленней говори, помедленней. И по-несколько раз повтори им, а то они напутают, шерсть на носу, или забудут. Хилые они нынче стали. Раньше не такие крылатки, Умник, были, помнишь, какие раньше крылатки были? А сейчас.… Давно я хороших гнезд не встречал… м-да…
Он снова сунул нос в мешок.
– Три штуки хватит? – со вздохом спросил Кулак.
– Хватит, хватит… Давай.
Старик запихал крылатку обратно и отдал мешок Кандиду. Кандид привязал его на пояс. Кулак сел на свое место и стал нащупывать горшок с настойкой.
– Хочешь настойки, Молчун? – спросил Кулак, отхлебнув.
– Ну давай, – сказал Кандид. – Пойду я уже, пора мне. А ты спи.
Он вытащил из своего мешка фляжку, нашел настойку и наклонился над горшком. Отогнав рукой жуков, Кандид наполнил фляжку и направился к выходу.
– Все-таки воняет у тебя тут, – сказал он Кулаку напоследок.
– А ты не нюхай, шерсть на носу! – проворчал Кулак, роняя голову на грудь. – А то один вот тоже все нюхал, нюхал, засветили ему в нос, так он больше уж не нюхает, и нюхать-то вовсе разучился, шерсть на носу…
Кандид вышел наружу и направился к своей хижине. Жена уже спала, и он, немного постояв в раздумье, решил ее не будить. Затем взял еще один мешок побольше, в котором лежали веревки, костяные крючья и прочее снаряжение, закинул мешок за спину, сунул за пояс пару ножей, топор и вышел на улицу.
Вокруг никого не было, возле поваленного дерева вдали тоже было пусто. Кандид сел в траву и обхватил руками колени. Тут же рядом, как по мановению волшебной палочки, возник Рыжий.
– Уходишь? – спросил он.
Кандид молча кивнул.
– А завтра пойдем вместе на колотунов охотиться?
– Не знаю, – ответил он. – Наверное, завтра никакой охоты не получится.
– Почему, Умник?
– Давай подождем до завтра. Вот вернусь – и посмотрим.
– А на луну меня с собой возьмешь смотреть?
– Если захочешь – возьму… Ты почему спать не идешь?
– Неохота, – отозвался Рыжий. – Я как безлицый теперь стану: ни спать, ни есть не буду… У-у!..
Парень присел на корточки, ссутулился и вразвалку стал передвигаться мелкими шажками, изображая безлицего.
– Умник, – вдруг сказал он. – Интересно, а почему безлицые не спят, не едят, не пьют?..
– Кто это тебе сказал?
– Ну… все знают…
– Просто никто этого не видел, Рыжий. Потому и говорят.
– А почему говорят, если никто не видел?
Кандид открыл рот, но не нашелся, что ответить Рыжему. Тот сел на траву напротив Кандида и снова спросил:
– А еще говорят, Умник, что безлицые на деревьях живут? Там, высоко-высоко…
– Нет, в это я не верю, – сказал Кандид, вспомнив тонкие суставчатые лапы безлицых. – Чтоб жить на деревьях нужны совсем не такие… – «Конечности» чуть не сказал он, – …не такие лапы.