Долг. Плати собой - стр. 21

— Ты что-то хотел? — неловко спрашиваю, несуществующие складки разглаживаю.

— Это у тебя время на исходе, а не у меня. Думал, тебе есть, что сказать.

Его взгляд на холодильник падает. Магнитов там кот наплакал, но Эмиль почему-то резко в лице меняется.

— Что это?

Стоит мне приглядеться, как меня тут же в дрожь бросает. На маленькой фотокарточке мы с Тархановым изображены. За руки друг друга держим.

Фотографию одна из моих подруг засняла, когда я еще в одиннадцатом классе училась. Специально мы не позировали, но вышло душевно. Сердце теплом каждый раз наполнялось. Я еще года три назад из фотки магнит сделала. Если у холодильника болталась, то на неё поглядывала.

А в последнее время все так закрутилось, что я напрочь об этом забыла.

Черт возьми. Даже я бы не поверила в свои оправдания, поэтому обхожусь сухим пожатием плеч.

Что сказать? Что детская влюбленность покоя не дает?

— Почему не выбросила? — приглушенно роняет.

— Из головы вылетело. Хорошо, что заметил, сейчас выкину.

В тот момент, когда моя ладонь уже тянется к холодильнику, он вдруг быстро ее перехватывает и другой рукой магнит забирает. В кармане брюк прячет, отчего меня буквально парализует.

Неужели…

— Сам выброшу, а то вдруг опять забудешь, — зло чеканит, потихоньку к себе подтягивая.

Я уклоняюсь, но Эмиль все попытки на «нет» сводит. В кольцо рук захватывает, давая возможность почувствовать, насколько он ледяной.

— Ты что, всю ночь меня ждал?

Его глаза то четко на меня смотрят, то на губы опускаются. Они все от нервов искусанные, даже припухли немного.

Пугает, что он ни о чем не спрашивает. Как затишье перед бурей.

— Ты всегда одежду не по размеру носишь? — хрипло шепчет, к кухонной стойке прижимая. — Да еще и мужскую.

— А что, нельзя? — тихо уточняю. Мне нет дела до его рук. Абсолютно наплевать, чего он добивается, но было бы чуть-чуть попроще, если бы он перестал меня в угол загонять. — Твою толстовку же я как-то носила. Ты вроде не против был.

Сама не соображаю, что несу, но это чудесным образом срабатывает. Эмиль берет за моей спиной чистую кружку и отходит, чтобы воды налить.

Мне бы тоже не помешало. Горло настолько пересыхает, что каждый вдох изнутри обдирает.

И все же я молчу. Пользуюсь внезапной заминкой и дух перевожу. Думаю, куда отойти, чтобы между нами точно дистанция возникла, но проблема в том, что Эмиль — не ураган, от которого можно укрыться.

Он везде найдет. И будь я проклята, если при мысли об этом коленки лишь от страха подгибаются. Лгунья, да еще и патологическая.

— Гулять ты в другой одежде пошла.

— Откуда знаешь?

— Догадка, — хрипло тянет, — и прямо в точку.

По столу барабанит, а кажется, что лично за нервы дергает. Испытывает. Наблюдает. Играется со мной. И, вопреки всему, продолжает диалог. Просто разговаривает, хотя давно бы мог силой ответы выбить.

Значит, не все потеряно.

— Эмиль, спроси прямо. Не ходи вокруг да около. Если тебе интересно, чем я сегодня занималась, то…

— Нет, — резко перебивает, будто боится того, что я сказать могу. — Мне по барабану, где и с кем ты шлялась. И почему только ночью вернулась. И почему на тебе одежда чужая. Я дал тебе время, и ты им воспользовалась, — губы кривит, — в конце концов, я тоже не святой.

В груди оправдания застревают. В себя прихожу.

Я не обязана перед ним отчитываться. Он уже не раз демонстрировал, что таких, как я, у него сотни. Буквально штабелями укладываются. С рук есть готовы, если он хоть раз им махнет.