Долбящий клавиши - стр. 5
Потом я раздобыл капли «Валиум». После них в самолете я превращался в овощ и пускал слюни из приоткрытого рта. Когда мы приземлялись в месте назначения, я с трудом мог выйти на дрожащих ногах, но все еще испытывал страх. Весь день я постоянно повсюду спал, а на концерте был вялым и немощным.
Я купил все книги, в которых говорилось о боязни летать. Но они не помогли мне, разве что теперь я точно знал, как следует безопасно летать, а еще что крыло не отломится, хоть и может сильно качаться вверх и вниз.
В конце концов мне порекомендовали гипнотизера. Он установил, что страха именно перед полетами у меня нет, а есть просто страх, который становится очевидным только во время полета. Я должен был бороться с причиной своей бесконечной тревоги. Поэтому сначала мы пытались выяснить, когда и где возникло основание для моего страха. Он загипнотизировал меня, я погрузился в свою жизнь и оказался в моменте своего рождения.
Тогда в качестве отправной точки он положил на пол подушку. За каждый опыт, имеющий решающее значение в моей жизни, он клал еще одну подушку. Хотя я был загипнотизирован, я все еще мог ходить и двигался туда-сюда между подушками. Я должен был остановиться, если почувствую что-то неприятное. Так как я остановился между первыми двумя подушками, мы пришли к выводу, что, вероятно, ребенком я запутался в одеяле или не смог дотянуться до дверной ручки, когда очень хотел выйти из комнаты. Видимо, тогда и возник страх, потому что младенец еще не понимает, почему некоторые вещи могут быть так неприятны или просто невозможны. На следующей встрече он привел меня, взрослого человека, к малышу, каким я когда-то был, для того, чтобы я сам себя успокоил. На третьем сеансе я размышлял над выбором ландшафта и искал варианты выхода из здания старой фабрики, которую сам придумал. Это было похоже на компьютерную игру, только без компьютера и стрельбы.
Это воздействие совсем не помешало мне. Ведь мне пришлось летать и дальше. Тогда у нас был гастрольный тур по Австралии. Самолет был заполнен группами, и все вместе в этой огромной штуке мы летали от концерта к концерту, потому что в Австралии города расположены довольно далеко друг от друга. Совсем не без оснований музыканты считаются неблагонадежными. Нас привезли в аэропорт часа за три до вылета, поэтому к моменту посадки мы все были уже безнадежно пьяны – ведь надо же было чем-то занять время до взлета. В салоне мы расселись кто где захотел. Когда самолет взлетел, все вскочили и пытались остаться стоять, но не смогли удержаться на ногах. Свалившись, мы громко захохотали и заскользили по проходу.
Все, кроме меня, расценивали полет как что-то вроде поездки в метро, некоторые даже разрисовывали стены фломастером. У кого-то весь полет на коленях сидела женщина, и они безудержно целовались. На мониторах демонстрировали видеозаписи групп, которые летели с нами. Те музыканты, чьи ролики еще не показывали, рычали и пытались попасть в экран банкой из-под пива. Когда же дело доходило до их видео, они шипели, пытаясь таким образом призвать остальных к тишине, чтобы все смогли вслушаться в музыку. Конечно же, это не приносило результата.
Иногда самолет довольно экстремально трясло, потому что нам приходилось уклоняться от облаков дыма лесных пожаров или потому что портилась погода. Тогда все орали, громко смеялись и шутили. Казалось, никто не испытывал ни малейшего беспокойства. Тут мой страх ушел прочь, потому что все получали от полета такое удовольствие, что он просто не мог быть опасен. Клаудия Шиффер однажды сказала, что самолет – это единственное место, где она может по-настоящему расслабиться. Сначала я рассуждал, что если полет ее расслабляет, то у нее, наверное, скверная жизнь, но потом попытался прочувствовать, как смотрит на это сама Клаудия Шиффер. Постепенно все мое напряжение прошло, но я все еще стоял на очень тонком льду.