Доктор, я счастлив? Небанальные советы психотерапевта - стр. 18

А теперь возвращаемся к той фразе, которую я чаще всего слышу в кабинете, перед тем как клиенты начинают описывать все кошмарные ужасы и ужасные кошмары своей жизни. Фраза эта звучит так: «Когда он понял, что я никуда от него не денусь…».

Точка. Дальше думайте сами.

В самом начале книги я рассказал вам, о чем жалеет большинство людей в конце своей жизни: о том, что слишком мало были с близкими, мало путешествовали. Но вот российский психолог Анна Кирьянова сомневается, что эти выводы подходят для многих россиян. И я даже согласен с нею.

Она пишет, что общение с пожилыми россиянами привело ее к иному выводу. Чаще всего и сильнее всего россияне жалеют не о том, что мало путешествовали и мало общались с близкими людьми, а о том, что постоянно позволяли себя использовать и бесконечно терпели обиды. «Почему я не могла ответить, когда начальник принуждал за троих работать?», «Почему терпела жестокость мужа-пьяницы?».

Особенно запомнилась история, как одна женщина с тремя детьми жила в квартире, в которой горячую воду давали раз в неделю, и в этот день к ней съезжалась вся родня со своей стиркой. И у бедной женщины не оставалось времени постирать самой и искупать детей. И в девяносто лет она с горечью вспоминала: как же так, почему они так поступали? Почему она позволяла им так поступать? Обида на себя и родственников отравляла ей старость.

Психолог обращает внимание, что россияне жалеют в конце жизни не о несовершенных путешествиях в дальние страны, не об упущенном общении с близкими людьми, а об излишнем терпении – которое никто и никогда не ценил и не замечал. И делает вывод, под которым я готов подписаться обеими руками: если перестать терпеть беспардонное использование себя окружающими, перестать бесконечно надеяться на их благодарность и понимание, то тогда и только тогда останутся силы и для путешествий, и для детей, и для внуков, и даже для искусства и саморазвития. И здоровье сохранится. А горечи и боли в душе не будет – надо просто учиться говорить «нет».

«У попа была собака, он ее любил. Она съела кусок мяса, поп ее убил…» Вот и вся любовь. Глупость, конечно.

У меня тоже была собака. Я ее тоже любил. Она ела куски мяса… И я ее все равно любил. И умерла она сама. Заболела «чумкой», сошла с ума и убежала. Такая умная была собака, что могла позволить себе сойти с ума, потому что было с чего сходить. Это было очень давно.

Много лет спустя, после того как моя любимая собака сошла с ума, я стал психиатром и даже (не побоюсь этого слова) психотерапевтом, только не собачьим, а человеческим, и лечу людей, которые «чумкой» не болеют, но с ума все равно почему-то сходят. И меня, как человека от природы любопытного, вопрос «почему им в уме не живется?» премного волновал.

За тридцать лет работы мне пришлось разговаривать с тысячами людей, и каждого из них я очень старался не понять. Именно не понять. Потому что «понять» человека очень легко. Достаточно повесить на него какой-нибудь ярлычок, например «алкоголик», «шизофреник» или «истеричка», и сразу станет все понятно. Учебник психиатрии – самое милое дело для такого рода «понимания». Достаточно раз внимательно прочитать его, и человечество быстро и аккуратно, без остатка и осадка размещается по палатам сумасшедшего дома. Поэтому человечество справедливо недолюбливает тех психиатров, которые стремятся его таким образом «понять».