Доктор гад - стр. 31
– Потерпи, эллигэр, сейчас пойдём туда, где музыка не такая противная, – пообещал Рофомм, погладив питомца по спине.
Тёплые дома остались в более престижной части города, а вот сквер на пустом пространстве между дугами Технического Циркуляра и Циркуляра Артистов был забит проститутками всех полов и мастей, и выглядели они сейчас особо скорбно. Кто-то даже раскачивался, хотя с ними пытались говорить клиенты, кто-то пил прямо здесь и из горла, не обращая внимания на женщину с коляской, которая монотонно курсировала по скверу взад-вперёд.
– Она что здесь забыла? – шепнул Дитр.
– Это омма да Нерели из полиции нравов, – ответил Рофомм. – Её тут знают.
– А в коляске что? – Парцес прищурился, разглядывая полицейскую, которая неумолимо приближалась к ним.
– Её ребёнок, – Рофомм усмехнулся, видя, как удивился Парцес. Когда они с Эдтой впервые увидели, что омма да Нерели ходит по шлюшьему скверу с коляской, то подумали, что у неё там охранный кот – во-первых, было бы логично брать с собой на работу охранника, а во-вторых, они сами тогда только завели Паука, поэтому пеленали его и кормили из смоченной марли. Эдта смело полезла в коляску, и её тут же чуть не вывернуло наизнанку – она терпеть не могла детей. – Тётка говорит, что у щенков и мамашек до определённого периода особая всемирная связь, и, если опасность угрожает кому-то из них, защитная реакция уничтожит и обидчиков, и сквер.
– Она сильно рискует своим продолжением, – протянул Парцес.
– Я тебя умоляю, она же гралейка. Новых наплодит, – Рофомм фыркнул. – У наших баб отношение к собственному помету как у кругломышей – они вроде любят детей какой-то животной любовью, но в случае опасности сожрут или уничтожат.
– Ты никогда не хотел детей, верно?
– Ни я, ни жена. А ты?
– Моя жена была беременная, когда её убили.
– Крепкая всё-таки у тебя душа, Парцес, если ты всего лишь седой после этого.
Омма да Нерели поравнялась с ними и приветственно ухмыльнулась.
– А, гремучий доктор. Эр номинно.
– Эр номинно, – буркнул Рофомм, пытаясь обойти её, но дама была настроена болтливо.
– Вы не представили мне своего товарища, омм, – говорила она на гралейском, но у Парцеса лицо было непроницаемым, словно он все понимал. – Вы с Серебряной Черты?
– Вэр, – спокойно ответил Дитр. Кое-что он всё-таки понимал.
– Веду родича в рюмочную, он говорит, что в столице паршивое пойло, то ли дело в Гоге, – заговорил Рофомм, но дама из полиции нравов его прервала:
– Вам придётся далеко идти, доктор. За питейные заведения на трёх прилежащих радиусах отвечает омма да Зереи, поэтому там велено вам не наливать. Простите, но это здоровье нации.
– Пустота с вами, омма да Нерели, – Рофомм сплюнул и, обойдя тётку, зашагал дальше, Парцес припустил за ним. – Нет, ты слышал?! – возмущался шеф-душевник. – Наши бабы заполонили всю полицию нравов.
– Так всегда было, – пожал плечами Парцес. – Полиция нравов, стрелковые полки в армии, родильные отделения, абортарии, курьерские службы и обувные цеха – где-то же вашим надо работать.
– Пусть себе работают, только мне бы не мешали. Половина циркуляра не просыхает, а им есть дело только до меня, потому что, вишь ты, здоровье нации их беспокоит!
Дитр прищурился, решая, сказать ему или нет, что это он вылил весь алкоголь в кабинете, но решил промолчать.