Докричаться до небес - стр. 3
– Будь, Бутч.
– Надумаешь второй рукав хреначить – заходи, поболтаем.
Мы похлопали друг друга по спине и разбежались.
Реакция отца ожидаема. Зол. Для него все, что я делаю, кажется происходящим за гранью адекватности. Орет так, что барабанные перепонки вот-вот лопнут, а хрусталики-подвески у люстры в коридоре начинают дребезжать. Даже успокоительное, в виде Ингеборги, помалкивает, благоразумно сохраняя безопасную дистанцию. Батя в гневе становится слепым и глухим.
– Сегодня же сведешь эту херню! – грохочет его голос.
– Нет.
– Я сказал, что ты ее сведешь! – медленно цедит он сквозь стиснутые зубы. Достает из кармана кошелек, и к моим ногам летят несколько купюр.
– Еще раз повторить?
Он сверлит меня взглядом. Испепеляя своей ненавистью. Вот только в ответ получает ровно ту же порцию ледяной злости. И загнав меня в угол, загородив собой выход из ванной, делает самую большую ошибку.
– Ты меня никогда не понимал и не слышал. Папа… – последнее слово выплевываю ему в лицо, покрывающееся красными пятнами. Но даже этого мне мало. Я бью по самому больному. Наотмашь. Так, чтобы он заскрипел зубами, а перед глазами вспыхнула кровавая пелена. – Ты убиваешь все, к чему прикасаешься. Это твоя вина, что мама…
– Филипп, прошу тебя, остановись!
Ой, кто это тут у нас лезет? Психологиня Ингеборга? Решила разрулить конфикт? Да? Самая умная?
– Лучше накапай папику валерьянки. Хоть какая-то польза будет, – рычу я, – И не учи меня, как с ним разговаривать. У тебя нет на это никакого права. Ты мне на мать! И никогда ей не будешь!
– Филипп!
– Я – Фил! И будет лучше, если он, – киваю на сатанеющего отца, – свалит с моей дороги прямо сейчас.
– Марк, я тебя прошу… Марк, пропусти Филиппа…
Он медленно отшатывается назад, а Ингеборга тут же вклинивается в образовавшийся просвет и встает между нами. Идиотка. Неужели она всерьез считает, что сможет остановить хоть кого-то, если накаленные нервы у одного из нас лопнут и начнется потасовка?
– Марк, пожалуйста. Марк! Пожалуйста, отойди.
Она по миллиметру оттесняет отца в коридор, а я, не мигая, жду, когда преграда исчезнет. Заканчиваю промывать руку, заматываю ее пеленкой и выхожу, чтобы хлопнуть дверью квартиры, ставя финальную точку. Батя снова проиграл. Несгибаемая скала стала сыпаться и давать трещины, когда в доме появилась эта проклятая психологиня.
В клубе сегодня жарко. Зависнув с парой знакомых в студии, писали всякую хрень, пробуя аппаратуру. Я ржал, когда Мистик трясущимися руками ощупывал пульт, стараясь не дышать в его сторону лишний раз.
– Норм техника? – бросаю я в спину диджею, затушив окурок и уложив его на вершину горы в пепельнице.
– Фил, ты хоть знаешь сколько все это стоит? – оборачивается Мистик.
– Нет. Гораздо интереснее, что ты сможешь на этом сделать. Мы ж типа звезды, а ты наш гуру музыки. Сбацаешь что-нибудь?
– Ты шутишь?
– Я разве похож на шутника? Валяй. Студия в твоем распоряжении.
Развалившись в кресле, щелчком выбиваю из пачки новую сигарету и наблюдаю за тем, как Мистик подключает пульт к своему задрипанному ноуту. Повозившись несколько минут, повернул регулятор громкости, и из колонок стал звучать бит, поставленный на репит. Жесткий, словно удары профессионального боксера по груше, ритм заставил улыбнуться – норм тема, так и тянет под такое начистить кому-нибудь рыло. Мистик тоже кайфует, смотрит на меня, а потом кивает в сторону микрофона за стеклом: