Договор на одну тайну - стр. 6
– Фомин, ты такой наивный дурачок, – отсмеявшись, сказал он. – Друг – это бомба замедленного действия. Нет, даже не так… Это мина, оставшаяся в земле со времен войны и ждущая своего часа, чтобы взорваться.
– Я не понимаю…
– И не надо тебе, Валер.
– Да что с тобой сегодня такое? – вскричал Фомин. – Ты сам не свой.
Сказать, не сказать?
– Меня ночью похитили инопланетяне и вживили мне в мозг жучок, – выдержав паузу, выдал Леша. – Теперь я – не я. – И завращал глазами.
– Да иди ты, – буркнул Валера.
Жил Земских неподалеку от клиники, в пятнадцати минутах езды. Поэтому его дом уже показался.
– Я тебя высажу на автобусной остановке, – сказал Леша другу. – Ты пойдешь в магазин, а я найду место для парковки. Встретимся у подъезда, идет?
Валера кивнул, затем спросил:
– Тебе чего-нибудь взять?
– Бутылочку «Боржоми».
– И все? А поесть?
– У меня есть рыба паровая, рис, овощи. На завтрак каша.
– Овсянка, сэр?
Леша кивнул, Валера скривился.
– Как ты при таком режиме питания можешь страдать от гастрита, понять не могу, – проворчал он, выбравшись из машины.
Именно на вновь разыгравшийся гастрит, которым Леша страдал в студенческие годы, Земских и грешил, когда ощутил первые боли в желудке. Он ужесточил диету, стал принимать таблетки, и состояние улучшилось, но ненадолго. Месяца на два, три. Все думают, что медики очень рьяно следят за своим здоровьем, но это не так. Медики разные. Кто-то раз в полгода обследуется, а кого-то увозят в реанимацию прямо из кабинета. Земских относился к той категории людей, которые бьют тревогу только тогда, когда уже нет сил терпеть. Хотя заболи у него что-то другое, не желудок, Леша обратился бы к врачу скорее. Он был молод, вел правильный образ жизни и не имел проблем со здоровьем. Вот только гастрит, мучивший на протяжении нескольких студенческих лет. Но гастритом страдал каждый третий сокурсник Алексея. Нерегулярное питание, дешевая дрянь, употребляющаяся в пищу, нервотрепка, выпивка.
О да, когда-то он пил. Но не курил. А все из-за мамы. Она так зависела от никотина, что не смогла отказаться от сигарет, когда это требовалось. При ее болезни легких курение было противопоказано, но матушка чадила. Не просто баловала себя сигареткой в день, искуривала пачку, а если нервничала, полторы. Но «легких». Как будто это могло ее уберечь. Леша помнил мать покашливающей, бледной. У нее были пожелтевшие от никотина пальцы и виноватое лицо. Она понимала, что загоняет себя в могилу, и ей было стыдно перед мужем и сыном. Умерла матушка, когда Леша поступил в институт. И он не плакал на ее похоронах. Не то чтобы Леше не было жаль родительницу, просто он считал, что она сама виновата. Брось она курить, могла бы еще жить и жить…
Отец Алексея после смерти жены стал выпивать. Супруга скончалась, сын уехал в большой город на учебу, и главе семейства Земских стало одиноко. Сначала он прикладывался к бутылочке после работы, потом начал и на работу приходить под хмельком. А чтобы не пахло, делал себе алкогольные клизмы. И все бы ничего, но он был хирургом. Причем лучшим в городе. Поэтому именно ему доверили делать сложную операцию на позвоночнике дочери мэра. Старший Земских операцию провалил. Допустил грубейшую ошибку и оставил девушку инвалидом. Естественно, началось расследование. За преступную халатность отец Леши был не только изгнан из клиники и лишен прав на проведение любых операций, но еще и срок получил, пусть и условный. После суда он ушел в запой, из которого, скорее всего, так и не вышел. Алексей не видел отца много лет, но знал, что тот жив. Если б умер, ему бы сообщили.