Договор на любовь - стр. 28
Никто меня не слышит, никто не успокаивает.
И никто не говорит, что именно так выплескивать злость плохо, не объяснили, что и как в итоге мне делать-то.
Поэтому либо загоняешь ее в уголки своего тела, либо травмируешь все тоже тело.
Устав, опускаюсь на пол, голову кладу на колени и часто дышу. Даю себе несколько минут на передышку, а потом встаю и иду на кухню.
Коробочка с розовым прибором все лежит на том же месте. Какие-то вкладыши, карточки и, о боже, инструкция валяются рядом.
Чувствую себя какой-то плохой девочкой, но мне безумно хочется взглянуть поближе. А что? Влад ушел, никто не будет подкалывать и задавать неудобные вопросы.
Когда между мной и Тарасом еще были хорошие отношения, секс был для меня чем-то вроде приятным времяпрепровождением. Я спокойно могла существовать и без него.
Как теннис. В подростковом возрасте родители отдали меня туда, потому что грезила им. Спустя время выяснилось, что любой вид профессионального спорта, довольно дорогое увлечение. Потянуть мы не могли, и мне пришлось уйти.
И как оказалось, я спокойно могу прожить и без тенниса. Довольствовалась матчами по телевизору и любительским вариантом в ближайшем спортивном клубе. Хорошо, приятно, здорово. Как секс в пятницу вечером и в субботу утром.
Сейчас любопытство начинает сжирать меня по лакомым кусочкам.
Интересно, Бессонов всем своим женщинам дарит подобное? Или я исключение?
Осторожно беру в руки аккуратный предмет. Он приятный на ощупь, как бархат. Его приятно трогать, гладить.
– И как ты работаешь? – обращаюсь к нему, очевидно, тронутая умом. Кошмар, разговариваю с… как Влад его назвал? Мультивибратор?
Обернувшись и убедившись, что за мной никто не наблюдает, присаживаюсь на место Бессонова и начинаю рассматривать вложенные открытки.
Инструкцию тоже зачитала. Ухмылялась и краснела. Внутри какое-то волнение нарастало. Это не связано с переживаниями, скорее это что-то на грани возбуждения.
Никогда не занималась ничем подобным, а тут… Ненавижу Бессонова.
Беру это розовое чудо, нажимаю на кнопки, и он приятно начинает вибрировать, даже стон с губ сорвался.
Резко встаю со стула и измеряю кухню шагами. Мысли в голове одна порочнее другой. От них душно.
Резко хватаю этого дружка и направляюсь в спальню, очень надеясь, что по квартире не расставлены скрытые камеры.
Что делать, не знаю. В инструкции только написано, как включать этот прибор и что он может делать. Поэтому я то в кресло сажусь, то снова на кровать. Откидываю одеяло, чуть шире раздвигаю ноги и…
Бо-же мой!
Теперь я ненавижу Бессонова еще сильней.
По телу проходят теплые импульсы, они концентрируются в нужной точке. От наслаждения дрожу. Сама контролирую давление и скорость, делаю так, как приятно мне. Каждая секунда приближает меня к пику, о котором я даже и не мечтала. Как взобраться на волну. Она несет тебя вперед, пока не накрывает с головой. Ты захлебываешься, пытаешься выбраться и получаешь запретный кайф.
– Черт! – говорю на выдохе.
Кожа покрыта испариной, а дыхание восстанавливается с трудом.
Еще не до конца осознала, что только что было. Какое-то помутнение рассудка. Невозможно пока признать, что я использовала это по назначению.
А главное, почему решила это сделать? Словно какие-то феромоны Бессонова парили вокруг меня и нашептывали мне на ухо свои дьявольские желания.