Договор на любовь - стр. 25
И пахнет сейчас в кабине по-другому. Сексом и пороком. Вкусно.
– Хорошо? – спрашивает.
Признаться – значит принять поражение. Я хочу, чтобы здесь и сейчас Бессонов взял меня на руки, прижал к этому жуткому черному кафелю, и…
– Да, – на выдохе произношу.
И молю, не останавливайся. Только закрыть бы глаза, не видеть его обезумевший взгляд.
– На завтрак предпочитаю яичницу из трех яиц, овощной салат с заправкой из оливкого масла, мелко рубленых базилика и чеснока, два куска поджаренного в тостере черного хлеба и крепкий эспрессо, – говорит четко, даже дыхание не сбивается.
А потом отстраняется от меня, ополаскивается под душем, подмигивает, и… выходит, окатив меня невидящим взглядом с головы до ног.
12. Глава 12.
Вероника.
– Ты как-то очень долго моешься, – говорит несколько с претензией, раздраженно.
Бессонов уселся за кухонный стол и что-то смотрит в ноутбуке, потом быстро вводит какой-то текст и глазами упирается в меня. Его удушающая энергия аж толкает назад.
Да и от такой наглости пошатнулась. Делаю медленный вдох, затем такой же длинный выдох и стараюсь взять себя в руки. Только что он стоял голым со мной в душе, упираясь членом мне в живот, рукой касался в таком месте, где до этого только муж меня и трогал. А сейчас сидит как в ни в чем не бывало и с недовольным лицом смеет спрашивать, почему я долго моюсь.
Запах твой с себя сдирала! Успокаивала взбесившееся сердце! Думала, в конце концов, о том, какой же ты козел, и как я тебя ненавижу.
– Ну, правда, – ухмыляется, – на шахте что ль всю ночь работала? Или вагоны разгружала?
Словно пытается вывести меня из себя своими провокациями.
– От тебя отмывалась. Не знаю, кого ты еще так лапал до меня, – начинаю дерзить и сама себе удивляюсь.
Я не говорила таким тоном с мужчиной, кажется, никогда. Сейчас либо осмелела, либо совсем с катушек слетела.
– Уф, колючая ледышка, – говорит и хрипло смеется.
Руки скрестил на груди. Языком проводит по верхним зубам, будто пересчитывает их количество, и скалится.
– Завтрак, Ника, – взглядом указывает на уже приготовленные продукты на столе.
Все, как и говорил: яйца, овощи, зелень, хлеб. А в стороне крафтовый пакет их сетевой пекарни. Такая же находится по пути в ресторан Игната, и я обожаю останавливаться там перед работой, заказывать капучино на миндальном молоке и съедать сливочный круассан с малиновым джемом. Вспоминаю, и слюна скапливается во рту, что вот-вот подавлюсь.
Приоткрываю пакет и вижу два своих любимых круассана, а в стороне светло-коричневый стаканчик. Не надо и крышку открывать, чтобы вдохнуть аромат молотых зерен с нотками миндаля. Уверена, внутри именно он – мой любимый кофе.
– И как ты узнал? – поворачиваться не хочу.
Моя спина под прицелом его глаз. Я чувствую передвижение его взгляда: шея, спина, задерживается на пояснице, потом спускается вниз и обхватывает пятую точку с какой-то жадностью. Господи, мы на расстоянии друг от друга, его большие ладони меня не касаются, но я все отчетливо ощущаю.
– И когда успел?
– У них есть доставка. Не знала? Кстати, она стоит дороже, чем весь твой завтрак. Прикинь?
– Не обеднеешь, – словно дерзко говорю.
Беру свой любимый круассан и демонстративно отрываю кусочек и отправляю его в рот.
Мне кажется, я его провоцирую. Логика моих действий отсутствует напрочь, ее смыло несколькими минутами ранее в душе. И сейчас я глупо пялюсь на Бессонова, который в полном шоке глазеет на мои губы в крошках.