Догматика без догматизма - стр. 8
На самом деле, размышлять и говорить о Боге всерьез бесконечно интереснее, чем это делается в большинстве проповедей и благочестивых брошюрах. Это принципиально важно понять: когда мы говорим о Боге, мы говорим о Чем-то абсолютно Ином, совершенно выпадающим из привычных нам схем мышления, о Чем-то, как говорят философы и богословы, трансцендентном (то есть лежащем за пределами). О Тайне – Тайне с большой буквы. Как сказал поэт: «Мысль изреченная есть ложь», и когда речь идет о Боге, это справедливо вдвойне. Любое высказывание о Боге, просто в силу ограниченности нашего языка и способностей нашего разума, будет недостаточным, искаженным, ложным.
Лучшие христианские богословы знали об этом с самого начала. Вот, например, слова православного св. Иоанна Дамаскина: «Бог беспределен и непостижим, и одно в Нем постижимо – Его беспредельность и непостижимость. А то, что мы говорим о Боге утвердительно, показывает нам не естество Его, но то, что относится к естеству… Ибо Он не есть что-либо из числа вещей существующих, не потому, чтобы вовсе не существовал, но потому, что превыше всего существующего, превыше даже самого бытия». Бог не есть что-либо из числа вещей существующих… Эта мысль является и дерзновенной, и самой естественной одновременно! Крупнейший протестантский богослов ХХ в. Карл Барт утверждает: «Бог не принадлежит миру, и Он не входит в число предметов, для которых у нас есть категории и, следовательно, слова, при помощи которых мы можем указать другим людям на эти предметы, установить их отношения с этими предметами. О Боге невозможно говорить, поскольку Он не является вещью: ни природной, ни духовной. Если мы говорим о Нем, то уже тем самым говорим не о Нем». Иными словами в подавляющем большинстве случаев, когда кто-либо (сюда можно отнести и многих богословов) употребляет слово «Бог», он говорит о чем угодно, но только не о Боге. Соответственно, и атеисты (в подавляющем большинстве!) отрицают не Бога, а самые разные примитивные и искаженные Его образы.
Итак, всякая человеческая речь о Боге будет ограниченной и искаженной. Об этом необходимо помнить, чтобы не путать те образы и понятия, которые мы используем в речи о Боге с Ним самим.
Итак, когда речь о «руке Божьей», об «ухе Божьем», о «лице Божьем», о «крыльях Божьих» и т. д., это все лишь образы, которые нельзя понимать буквально. Однако, говоря о «любви Бога» или о «гневе», о Его «раскаянии», или о том, что «Он слышит молитвы», «Он смотрит на нас и все видит», – часто мы склонны понимать такие выражения все же почти буквально. Но ведь и они, как и первые, являются всего лишь перенесением на Бога человеческих черт: внешних и внутренних. Сказать, что Бог видит или слышит – значит употребить такой же образ, только более тонкий, как и говорить, что у Него есть глаза или уши. Все эти образы создают у нас ощущение Бога, как некоего отдельного Сверхсущества, с пусть и не физическими, но какими-то «духовными» глазами, ушами, руками и ногами.
Но если мы говорим о Боге, как о некоем Существе, пусть даже высшем, то мы все равно представляем Его одним из множества других существ, вольно или невольно ставя на одну доску с ними. Мы не проводим между Богом и существами этого мира кардинального различия, которое должно было бы быть. Но Бог не может быть Существом, подобным другим существам. Бог – это