Дочки-матери - стр. 7
Вот ведь квашня, соплежуйка! Другая бы на три работы устроилась, лишь бы дитё обуть-одеть! Дома шаром покати, по соседям ходит, как попрошайка последняя! Ни стыда ни совести! Да мало ли рукастых женщин, что из старого перешьют так, что вокруг обзавидуются. Сколько ткани на такую малявку надо? Ей два носовых платка на косынку хватит. А комната? Взяла тряпок да навязала ковриков – всё нарядней. Ишь, ноет ещё! Денег нет, денег нет! Да мозгов у тебя нет, курица ты задохлая! Где это видано – ребёнку на праздник костюм не справить? Да купила бы марлю в аптеке, украсила блёстками – вот тебе и «Снежинка». Наташа поставила чайник и, сев дух перевести, закурила. И тотчас перед глазами замелькали фасоны новогодних костюмов для Люськи. Ей бы сарафан, длинный до полу, с шёлковой лентой, с вышивкой, кокошник из картона, украшенный бусинами. К светлым волосам такой наряд – загляденье! Или лучше голубое платье, с белой пушистой отделкой и шапочка. Ох и Снегурочка бы вышла! Наспех выпив чаю, она вновь принялась разбирать вещи, укоряя Галину в нерадивости и лени.
Наташа даже обрадовалась, когда почувствовала усталость. Радовали покрасневшие от воды руки и даже синяк, что поставила, неловко задев ногой угол чемодана. К половине пятого утра она наконец угомонилась. Спать хотелось до невозможности. И за долгое время Наталья почувствовала, что теперь она уснёт, как только в кровати окажется. И не будет ворочаться с боку на бок, тяжко вздыхая. Пошатываясь от усталости, она застелила постель, набросив одеяло поверх простыни – вставить его в накрахмаленный пододеяльник сил не хватило. Вот так и встретила праздник Наталья Валентиновна Ариншина – молодая вдова, неожиданно ставшая тётей смешной, сопливой девочки Люси.
Соседка еле дождалась ухода незнакомки, изнывая от любопытства.
– Ну, Галя, я уж думала, она ночевать собралась. Сидит и сидит, словно прописалась.
– Да что ж, не выгонять же было? – пробормотала Галина.
– Чего ей надо-то было?
– Да… Сестра она этого, моего… ну, отца Люсиного.
– Гляди-ка! А я уж думала, что жена его прознала об тебе и скандалить пришла. Даже засомневалась, может, милицию позвать? Мой-то ещё не пришёл, не на старых же пеньков Крутиковых надеяться? Ну, и чего было дальше?
– Уж и не знаю. Налетела словно коршун: то не так, это не эдак, одними попрёками измучила, будто свекровка.
– Вот дела! Ой, батюшки, пирог-то в духовке забыла!
Соседка стремглав бросилась в кухню, Галя поспешила за ней. Она чувствовала, что превратилась – пусть и на короткое время – в человека интересного, значительного, которого готовы слушать с явным вниманием и ждут не дождутся рассказа.
– Ну вот, значит, – продолжила Галина, уютно усевшись за соседский стол, привалившись спиной к стене и, как обычно, безвольно уронив руки. – Срамила меня, срамила сестрица эта. И как совести хватило? Чего, мол, девочка в латаном-залатанном, чего игрушек нету, чего кроватка коротенькая?
– Вот наглая! Ну, а дальше? – бросала на ходу Клавдия, с удвоенной энергией расправляясь с грязной посудой, с грохотом роняя противень, выскользнувший из жирных рук. – Ах! Чтоб тебя! Галя, на-ка овощи почисть для салата, пока я селёдку разделаю.
Галина придвинула к себе миску сваренной в мундире картошки и начала медленно тянуть за лохмушку кожуры.