Дочери войны - стр. 25
Сняв фартук, Элен перешла площадь. Возле дверей кафе за одним из трех выносных столиков сидели двое стариков, весело пожелавших ей доброго утра. Когда Элиза только открывала кафе, она покрасила стулья и стены в яркие цвета, вызвав подозрение местных жителей. Население деревни придерживалось старомодных взглядов, признавая только то, к чему они привыкли, и в штыки воспринимая все новое. Но Элиза не сдавалась, и ее дружелюбный смех в сочетании с кулинарным искусством Флоранс быстро завоевали сердца посетителей. Мать прислала Элизе деньги для открытия кафе, но с условием, чтобы заведение как можно скорее стало самоокупаемым. Нынче Элиза и ее кафе являлись неотъемлемой частью деревни. Жители давно забыли, что когда-то у них не было кафе.
Заведение служило не только «почтовым ящиком», но и любимым местом встречи деревенских стариков. Они усаживались кучкой и вспоминали прошлое, угощаясь тушеным мясом с овощами. Настоящего кофе не было и в помине. Его сменила отвратительная смесь цикория, ячменя, солода и желудей, называемая эрзац-кофе. Элен предпочитала травяные чаи. Летом возле кафе появлялась музыка. Клеман, сгорбленный усатый девяностолетний старик, приходил со своим стулом и аккордеоном и играл классические парижские уличные мелодии, вспоминая юность, проведенную в Париже. Такая музыка называлась bal-musette[13], и при ее звуках на глазах старшего поколения неизменно наворачивались слезы.
Войдя, Элен увидела Элизу сидящей за столиком. Сестра украдкой посматривала на карту, спрятанную между страницами романа. В углу молодая мать встала и взяла на руки своего малыша, собираясь уйти. Элен приветливо ей улыбнулась, а когда та ушла, спросила у сестры:
– Что это?
– Да вот, проверяю место.
– Ты никак еще глубже втянулась во все это?
– Успокойся. Глубже «почтового ящика» я не лезу. Просто смотрела, где находится новая конспиративная квартира.
Элен села рядом и принялась ковырять заусенцы.
– Нервничаешь? – спросила Элиза.
– Ужасно.
– Я тоже. – Элиза понизила голос. – Я говорила с Виктором.
– Насчет перемещения сама знаешь кого?
Элиза кивнула:
– Завтра вечером Виктор за ним придет.
– Завтра? Почему не этим вечером?
– Сегодня он не может.
Следующим пациентом Элен оказался молодой парень, сильно повредивший пилой палец. «Не уловка ли это, чтобы отвертеться от работы на нацистов?» – мелькнуло у нее в голове. Доктор Уго уже обработал рану и наложил швы. Элен оставалось лишь сделать перевязку.
– Слышал, нацисты шерстят все деревни в нашей округе, – под конец перевязки сказал парень.
– Да? А ты не знаешь зачем?
– Люди разное болтают. Вроде ищут тайники с оружием.
– Так и говорят? – спросила Элен, вспомнив о взрывчатке, зарытой Элизой в саду.
Какое счастье, что сестра убрала опасный ящик!
– Откуда нам знать на самом деле? Сейчас чего только не услышишь.
– Например? – спросила Элен, стараясь говорить спокойно.
– Я от своего дяди слыхал: немцы ищут дезертира из ихней армии. Представляешь?
Элен не ответила, но мысли в мозгу понеслись еще лихорадочнее. Томаса нужно удалить из их дома. Если не получалось сегодня, то завтра непременно.
Вернувшись домой, она сразу же поднялась на чердак. Томас сидел и жевал хлеб. Должно быть, Флоранс ему принесла. При виде Элен дезертир вытаращил на нее испуганные глаза.