Дочь змеи - стр. 20

Проплывая мимо мыса, Торак увидел медведицу, которая заходила в Море. Он перестал грести и попытался рассмотреть, в какую сторону та поплыла. Но из воды виднелась только ее макушка, и любая самая мелкая волна скрывала ее из виду.

Торак решил, что медведица поплыла на юг, но когда опустил весло в воду, выглянуло солнце, и каждая сверкающая волна превратилась в медведя.

Он в десятый раз посмотрел через плечо, и тут сильный удар чуть не выбросил его из каноэ. Торак увидел под водой черную льдину, но было уже слишком поздно.

Каноэ треснуло, как яичная скорлупа, вода хлынула внутрь.

Голый Торак, скрючившись, сидел в пещере над берегом. Стуча зубами, он оторвал от спального мешка широкую полоску, чтобы обмотать ноги. Перед ним горел костер, который он сумел развести из плавника, а со спины прижимался Волк и согревал своим телом.

Тораку повезло – Мать-Море выбросила его на отмель, забрала каноэ и башмаки, но оставила жизнь. А еще у него осталось оружие, снаряжение и мешочек с «кровью земли».

Куртка и штаны сушились на палке над костром. Когда Торак оделся, они еще были сырыми, пришлось перевязать их на локтях и коленях запасной тетивой и напихать внутрь травы. Трава кололась, и в ней было полно всяких жучков, но она сохраняла тепло, а значит – жизнь.

Летом на Дальнем Севере никто не путешествовал по суше и никто не ходил в одежде из кожи угря.

Все плохо. Он не встретил никого, с кем можно было бы обменяться, и у него не было времени на то, чтобы остановиться и сделать себе сносное снаряжение.

Торак шел по пустошам. Ветер чуть ли не сбивал с ног и забирал тепло. Волк щурился, но холода не чувствовал – шерсть у него была густой, а шкура толстой, как будто уже наступила зима.

Земля стала вязкой, ветер ушел терзать кого-то еще, в воздухе роилась мошкара. Волк бежал через болото, иногда садился и яростно чесался, пока Торак с угрюмым видом прыгал следом за ним с кочки на кочку. Потом Торак неудачно провалился в черную трясину, выдернул ногу и остался без обмотки, выдернул вторую и остался босой.

Вспотевший, искусанный мошкарой, он наконец добрался до твердой земли, и тут же вернулся ветер.

Все бесполезно – берег все еще был в одном полете стрелы. Голая земля, ветер, Море, моржи, белые медведи – все было против него.

Впервые с тех пор, как ушел из Леса, Торак разозлился на Ренн. У них все было общее, они всегда всем делились. Иногда они так смеялись, что слезы на глаза набегали. А порой разговаривали об отцах, о том, как сильно их любили.

Как она могла так с ним поступить?

Над головой заскользила тень. У Торака перехватило дыхание. Ветер сбивал с ног, но большая белая сова парила так, будто ей все было нипочем.

В прошлом Торака вынудили убить белую сову. Теперь, глядя на эту, он почувствовал себя виноватым и обрадовался, когда она полетела дальше через пустоши.

Волк убежал вперед, его нигде не было видно, но Торак почувствовал на себе чей-то взгляд и обернулся.

На отмели покачивались две лодки, в каждой – по четыре парня примерно одного с Тораком возраста в парках и штанах из пятнистой серой шкуры. У всех круглые и плоские обветренные лица людей Дальнего Севера, и все хмуро смотрели на Торака.

Торак поднял руку в приветствии. Один парень сказал что-то другим. Его речь была похожа на перестук мелких камней. Парни захихикали в ответ.