Дочь времени. Дело о похищении Бетти Кейн (сборник) - стр. 37
– Стойте! – крикнул Брент. – Конечно, я знаю Мортона. Это тот самый Мортон, о котором говорят: «Вилка Мортона». «Нельзя тратить много денег, делитесь ими с королем. Вы тратите слишком много, значит, вы богаты и можете поделиться с королем».
– Точно. Это он, Мортон. Генриховы тиски. А я, кажется, понял, почему он возненавидел Ричарда задолго до истории с младенцами.
– Почему?
– Эдуард ограбил Людовика XI на приличную сумму, заключив с Францией позорный мир, и Ричард на него рассердился. Зато Мортон всячески поддерживал эту сделку и за это, несомненно, получил от Людовика пенсию в кругленькую сумму – две тысячи крон в год. Не думаю, чтобы Ричардовы комментарии по этому поводу он глотал с удовольствием, хотя и заедал их золотом.
– Да уж, наверно.
– Ну и, конечно, при Ричарде ему не на что было надеяться, а поэтому он поддержал Вудвиллов, даже если никакого убийства не было…
– Об этом убийстве… – начал было Брент и умолк.
– Ну?
– Об этом убийстве… Об убийстве двух принцев все как-то странно молчат.
– То есть? Кто молчит?
– За эти три дня я просмотрел много писем и других бумаг того времени, и нигде ни одного упоминания.
– Может быть, они боялись? Боялись за свою жизнь?
– Может. Но есть еще одно. Это уж совсем непонятно. Вам известно, что Генрих провел через парламент билль, осуждающий Ричарда? Так вот, он предъявляет Ричарду обвинение в жестокости и тирании и ни словом не упоминает об убийстве.
– Что? – Грант был поражен не на шутку.
– Да. Удивительно.
– А вы уверены?
– Абсолютно.
– Тауэр оказался в руках Генриха, как только он появился в Лондоне после Босуортской битвы. Если он не нашел там мальчиков, невероятно, чтобы он не оповестил об этом всех, кого можно. Еще бы, такой козырь! – Грант надолго задумался под веселое чириканье воробьев на подоконнике. – Ничего не понимаю, – сказал он в конце концов. – Не могу понять, почему он не сделал себе капитал на исчезновении принцев.
Брент подвигал ногами.
– Есть только одно объяснение, – сказал он. – Мальчики никуда не исчезали.
Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Долго молчали. Первым заговорил Грант:
– Да нет, чепуха все это! Объяснение есть. Я даже думаю, что оно где-то рядом, просто мы его не видим.
– Например?
– Ну, не знаю. Я так быстро не могу.
– А я думал три дня и ничего не придумал. Ничего, кроме того, что мальчики были живы, когда Генрих явился в Тауэр и обвинил сторонников короля Ричарда – вдумайтесь, верных сторонников законного короля – в измене. Он засунул в билль все обвинения, которые только смог придумать, и все же там нет ничего, кроме жестокости и тирании. Нет ничего о принцах.
– Фантастика!
– Факт.
– Который означает, что никакого обвинения в убийстве тогда вообще не было?
– Похоже.
– Нет… Подождите. Тиррел же был повешен за убийство. Он сам признался в нем перед смертью. Подождите. – Грант принялся листать том Олифанта. – Где-то здесь есть пространный отчет. И никаких тайн. Даже статуя Свободы знает.
– Кто?
– Сестра, которую вы встретили в коридоре. Убийство совершил Тиррел, его нашли виновным, и он во всем признался перед смертью.
– А Генрих уже был в Лондоне?
– Минутку. Вот. – Грант пробежал глазами нужный параграф. – Да… Это произошло в 1502 году. – И он повторил изменившимся голосом: – В 1502 году.
– Но… но это…