Дочь торговца шелком - стр. 23
Николь вытерла волосы полотенцем, потом задумалась о Марке, ковыряя ногтем краску на дверном косяке. В дверь постучали, и вошла Сильвия.
– Что такое? – спросила Николь.
Сестра прошла к темному квадрату окна.
– Я закрою ставни? Не люблю черных окон. Они наводят на мысли о смерти.
Николь пожала плечами, но знала, о чем говорит сестра. Так же и с отражением луны на поверхности воды – когда вся жизнь кажется опрокинутой. Порой Николь даже не выглядывала ночью во двор, потому что боялась привидений в глубине сада, которые могли прятаться за деревьями, а в шуршании листвы на ветру ей чудились голоса умерших.
– Боишься, что за тобой придут призраки?
– Призраков не существует.
– Это ты рассказала мне про тела, которые здесь захоронили японцы.
– Тела и призраки – разные вещи.
Николь засмеялась, расчесывая влажные волосы.
– У тебя никакой фантазии.
– Известно, что японцы в конце войны расстреливали французов. Некоторые могут быть захоронены именно здесь.
Закрыв ставни, Сильвия повернулась спиной к окну. Она словно о чем-то размышляла, обводя комнату взглядом. Передала Николь белый махровый халат и улыбнулась:
– Пойдем в твою спальню.
Николь уже разобрала завалы книг на полу, но с трюмо беспорядочно свисали стеклянные бусы, а на тумбочке осталась открытой красная губная помада. Пудреница лежала там, где и упала, – в рукомойнике. Рядом с кроватью валялась мятая одежда.
Сильвия подняла пудреницу, и в лицо ей вылетело облачко, заставив чихнуть.
Николь заулыбалась.
Сильвия стерла с лица пудру.
– Очень смешно… Но я хотела поговорить с тобой о магазине. Стоит подумать о твоем будущем.
Николь скорчила рожицу:
– Как, например, о браке с приличным вьетнамцем?
– Папа не это имел в виду.
Николь внимательно посмотрела на сестру, желая рассказать ей о поездке на озеро с Марком, но что-то заставило ее передумать.
– Ты всегда знаешь, как обходиться с папой, ведь правда?
Сильвия слегка покраснела и улыбнулась.
– Насчет магазина. Если у тебя все получится, ты сможешь неплохо заработать. Ведь ты настроена серьезно, да?
– Конечно. Я уже начала наводить там порядок.
– А не хочешь ли ты закончить свою учебу?
Николь покачала головой:
– Не понимаю, каким образом, если я буду управлять магазином.
– Верно. Лучше сосредоточиться на магазине. Папа все поймет.
– Я с нетерпением жду открытия. Сильвия, но почему ты принимаешь лекарства? Я случайно наткнулась на них в ванной.
– Ты рылась в моем шкафчике? – нахмурилась сестра.
– Для чего они? Ты больна?
Сильвия замешкалась.
– Просто головные боли и усталость.
Николь кивнула. После прогулки с Марком понемногу улеглась ярость из-за раздела семейного дела, и она посочувствовала сестре.
– Неудивительно. Ты берешь на себя такую ответственность.
Легкий бриз из открытого окна распахнул муслиновые занавески, по комнате пробежал ветерок.
– Что с домом в Хюэ? – спросила Николь. – Выставлен на продажу?
– Папа нанял человека, чтобы следить за продажей. Он будет жить в доме.
– Что ж, я очень хочу сделать магазин прибыльным.
– Рада этому.
– А ты знаешь что-нибудь про покушение в бамбуковой роще? – вдруг спросила Николь.
Сильвия кивнула:
– И вероятно, покушения будут еще. Правда, решись Вьетминь выступить всерьез, уже были бы жертвы.
Той ночью Николь опять не могла уснуть. Она открыла ставни и смело посмотрела в темноту, ожидая увидеть призраков. Стояла полная луна, но в саду царила умиротворенность, каждый листик и каждая травинка светились серебром. Воздух был пропитан густыми лесными ароматами, сладкими, как сироп. Николь вспомнила слова парня у магазина. «Вскоре я тебе понадоблюсь». Что за ерунду он говорил? Никто не верил, что они проиграют Вьетминю – французская армия численностью значительно превосходила повстанцев, все это твердили. Но в голове не затихал голос – а что, если все ошибались? Николь слышала, как отец обсуждал подпольную сеть в порту Хайфона. Дорога от Хюэ до Ханоя – пятьсот семьдесят километров, а Хайфон находился менее чем в ста километрах от них. Что, если Вьетминь уже в Ханое и их больше, чем все думают?