Дочь понтифика - стр. 5
Окончив ее, Родриго, прежде чем вскочить в седло, произнес небольшую речь перед знатными горожанами (кое-кто из них еще был в наручниках, кого-то уже освободили).
– Отныне, – сказал кардинал, – ваши отношения с церковью и святым престолом будут более близким, сердечными и доверительными. С этой минуты никому, будь то гонфалоньер, капитан народа[10] или судья, не придется взимать налоги, затевать грабительские войны, вершить правосудие, заправлять азартными играми и проституцией, чеканить монеты и притеснять торговцев, лавочников и ремесленников, как водилось прежде. Это дело высшей власти, которую я здесь представляю. Ах да, чуть не забыл: каждый должен впредь ежемесячно подтверждать, что заплатил всё причитающееся папской казне.
Речь эта возымела столь явный успех, особенно среди услышавшего ее простого народа, что, когда кардинал, оседлав наконец скакуна, произнес: «Прощайте, скоро увидимся!» – люди бросились за ним вслед и сопровождали до самых городских ворот, аплодируя и громко вопия: «Возвращайся скорее, Родриго! Нам нужен такой, как ты!»
А кто-то даже крикнул:
– Вот кто должен быть папой!
– Спасибо, я как раз подумываю об этом, – отвечал Родриго и пустил коня рысью.
Когда он прибыл в Рим, ему снова аплодировали, уже прослышав о славных делах в Анконе. Рукоплескал на встрече в Ватикане и сам понтифик, а потом обнял племянника, как сына, и назначил Родриго вице-канцлером, тем самым сделав вторым после себя самого человеком.
Завидный служебный рост!
Идеальная семья
Женат Родриго, разумеется, не был; детей же у него народилось уже трое. То ли от одной женщины, трижды рожавшей, то ли по одному от трех разных; могут быть и другие варианты, не будем слишком дотошны.
Его отношения с дядей оставались неизменно сердечными. Но, увы, через три года после избрания у папы Каликста III разбушевалась подагра. Врачи нашли болезнь весьма серьезной[11]. Кто бы из нас мог подумать, что причиной недуга оказалось любострастие? Однако именно так сочли эскулапы XV века: чрезмерные плотские радости – будь они застольными или постельными – опасны и пагубны!
Узнав, что понтифик при смерти, римская знать, все три года его правления с легкой понимающей улыбкой взиравшая на самые разительные случаи покровительства папы близким и дальним родственникам, наконец-то возмутилась. Сколько можно протежировать испанцам? Узурпатор! Наконец-то справедливость восторжествует – и в силу войдут свои.
Приспешники, слуги, лизоблюды, льстецы-профессионалы один за другим куда-то бесследно исчезают, и святой отец испускает дух на глазах одного лишь Родриго. Неизменное присутствие племянника у смертного одра дяди очень трогательно. Он в прямом смысле слова не отходит от изголовья умирающего, хотя прекрасно должен осознавать, что ему это еще могут припомнить.
Другим-то припомнили и не такое! Вокруг уходящего папы началась настоящая зачистка. Старший брат Родриго, Педро Луис, префект Рима, вынужден был за два дня до окончательного ухода понтифика бежать из города, переодевшись в чужое платье и изменив внешность, чтобы избегнуть расправы. (Кстати сказать, этому Педро Луису, хоть он и из Борджиа, решительно не везло: укрывшись в Чивитавеккья, он вскоре подхватил малярию и вслед за отцом отошел в лучший мир).