Дочь палача и Совет двенадцати - стр. 57
– Спасибо, что поставил его на место. Кто-то должен был это сделать.
«Что ж, отлично, второго претендента можно вычеркнуть из списка, – подумала Магдалена. – Выбор понемногу сужается».
– Вообще не стоило писать ему про Барбару, – ответил Куизль. – Меня ослепило его богатство. Но, в сущности, он просто напыщенный болван и не достоин моей дочери. Ведь так?
Он улыбнулся Барбаре, но та не ответила. Она скрестила руки на груди и, уставившись куда-то вдаль, прошептала:
– Если мастер Ганс еще там, я не войду. И я не хочу, чтобы эти выпивохи разглядывали меня, как кобылу на рынке. Еще одну ночь в этом клоповнике я не выдержу!
– Раз уж вы заговорили про мастера Ганса, – задумчиво произнес Георг. – Я тут поговорил с Маттеусом Фуксом. Ну, который из Меммингена, со вчерашнего дня здесь. – Он понизил голос. – Так вот, Маттеус клянется, что еще вчера видел Ганса в Мюнхене. А тот утверждает, что прибыл из Вайльхайма сразу после пытки.
– Ну и что? – пробормотал Дайблер. – Может, он просто не хотел говорить, что ему нужно было проспаться.
– Подождите, это еще не всё, – продолжил Георг. – Маттеус говорил, что видел его с девушкой – здесь, в Ау! У нее были золотистые волосы. Я это к чему – у убитой девушки в мельничном ручье тоже были…
– Хочешь сказать, Ганс провел время с бедняжкой, а потом прикончил ее? – Дайблер рассмеялся. – Все вы, Куизли, одинаковые! За каждым кустом видите по убийце… – Он повернулся к Барбаре и взял ее за руку. – Послушай, милая, дай мне только закончить это собрание, а потом я поговорю с женой. Сегодня же ночью вы сможете перебраться к нам, с ребятами и маленькой Софией. Договорились?
– До… договорились, – Барбара кивнула. Добродушие Дайблера, похоже, благотворно влияло на ее настроение. Впервые за несколько дней губы ее тронула слабая улыбка.
Магдалена облегченно вздохнула.
Может, все еще образуется. Для Барбары и для Петера.
Но предчувствие подсказывало ей, что все будет не так просто.
Еще через пару часов сумерки черным покрывалом опустились на Мюнхен. Колокола Старого Петра отзвонили седьмой час, и оживленные в течение дня улицы понемногу пустели. На рыночной площади у ратуши последние торговцы собирали свои корзины. Несколько патрициев в надвинутых на лоб шляпах прошли в сторону Граггенау, где обитали зажиточные горожане. Стражник начинал свой первый ночной обход, непрестанный шум и крики извозчиков постепенно стихали.
Лишь под аркадами с южной стороны площади, как и всегда в это время, слышались томные голоса и тихие стоны. Стражник пожал плечами и не стал тревожить влюбленных. Он и сам когда-то ходил молодым, а темные аркады были излюбленным местом для влюбленных парочек. И для проституток, которые занимались там своим промыслом. Престарелый стражник усмехнулся, вспомнив свидания давно минувшей молодости. Только вот сейчас для подобных удовольствий было слишком уж холодно. Теперь, когда возраст брал свое, любовным играм он предпочитал стакан подогретого вина в какой-нибудь таверне на Зендлингской улице.
Тереза Вильпрехт выждала, когда стражник скроется за углом, после чего повязала платок поверх длинных светлых волос и осторожно двинулась к аркаде. Пересекая крадучись рыночную площадь, она то и дело оглядывалась. Если кто-то из старых торгашей из ратуши сейчас узнает ее, все пропало! В худшем случае она столкнется со своим мужем, который вечно пропадал по каким-то делам и возвращался лишь поздней ночью. Два года назад, когда Тереза вышла замуж, будущее рисовалось перед ней в самых радужных красках. Конрад Вильпрехт был одним из богатейших патрициев в Мюнхене и даже заседал в Малом совете, который вершил судьбу города. Став его женой, можно было рассчитывать на жизнь среди роскоши и уважения, в бесконечных праздниках и балах.