Дочь от моего бывшего... врага - стр. 13

Я двигаюсь за ним, ступая почти неслышно по надраенному до блеска полу.

В голове крутятся мысли: “Как он так быстро избавился от своей невесты? Почему был на улице?”

Вильцев останавливается у окна.

- Девочка почти не пострадала, но повреждены сухожилия, стеклом почти отрезало пальцы. Указательный и большой. На правой руке, - демонстрирует мне свою кисть.

У меня внутри всё леденеет от такой новости.

Пальцы! Боже, пальцы!!! 

Я чувствую, что пошатываюсь и тогда Кирилл вдруг крепко сжимает мое плечо, давая мне так необходимую поддержку.

- Я быстро набрал знакомому, тот проконсультировался, - смотрит в глаза. - Неудачная травма. Мы вызвонили лучших хирургов города, что было не так-то просто в кхм… сезон корпоративов. 

Его слова как будто пробиваются сквозь набившуюся в уши вату. Мне дарит уверенность только его взгляд - блестящий, прямой, как много лет назад. 

Он и тогда дарил мне надежду.

И так странно, что мы нормально разговариваем. Отчего-то в груди и больно и тепло.

- Я снял одного из них с дежурства, - продолжает.

Прикусываю губу. Это возвращает к реальности. 

Очень в духе Вильцева наплевать на то, что больница осталась без дежурного врача.

Все, что его волнует - собственная выгода.

Отступаю на шаг.

- Спасибо.

Фыркает.

Ну а что я еще могла бы сказать?

- Я тут останусь. 

Кивает. Так великодушно и расслаблено.

- Сказать тебе, где операционная?

Его прикосновение к плечу дарит какую-то теплоту и почти заботу. Что идёт вразрез грубоватой интонации и сухим фразам. Вразрез самому естеству Кирилла Вильцева.

Нетвердой походкой иду вслед за ним и подпираю спиной стену возле дверей операционной, где сейчас моя крошка.

Вильцев то здесь, то там.

Он производит странное впечатление. Как будто тигр, поджидающий кролика. 

Он мечется. Я слышу как время от времени кто-то ему названивает. Как Кирилл давит на собеседника, практически рычит.

Пытаюсь объяснить себе все это тем, что он разговаривает с партнерами, что это все по делам. Но мне приятно, что он рядом. Этого из души не выжечь. Тогда, когда я так боюсь за судьбу дочери мне нужно думать, что Вильцев тоже тут неспроста.

Я стараюсь не прислушиваться, заняться своим, мне стыдно, что я думаю о чужом мужчине, когда даже не знаю, что с моим. 

Несколько раз подряд набираю Геннадия. Его телефон молчит.

Вздыхаю. Потом звоню его матери. Она не любит меня, потому что я женщина с прицепом.

Та сбрасывает.

Я пару мгновений смотрю в экран. 

- Дело! - от голоса Вильцева стены коридора практически сотрясаются. - Которое не могу… Нет, слушай меня! Я знаю, что за мероприятие!

Кладет трубку в карман штанов и шагает ко мне. 

Поднимаю глаза. Он чуть растрепанный, верхняя пуговица расстегнута на рубашке. 

Красивый. И мне неловко от того, что мы с ним встретились взглядом, потому что меня тянет прижаться к его груди, сказать как все на самом деле.

Мне нужно, чтобы он понял как я люблю Нику, что сохранила беременность потому что любила ее отца.

Хоть разум и кричит “Нет!”

Вильцев ловит за локоть проходящую мимо медсестру.

- Чего там?

- Заканчивают, - блеет девочка. - Кровоснабжение восстановили, пальцы на месте. Но лучше вам хирурги пусть…

Выпускает.

А я замечаю как страшно сейчас блестят его глаза и напоминаю себе, кто такой Вильцев.

- Дела, - вырывается у меня сквозь неплотно сжатые губы, когда он делает шаг в мою сторону. - У тебя… дела.