Дочь музыканта - стр. 6
– Очень хорошо, Миньона, – сказал он, прервав страстный диалог дочери со скрипкой, и устало опустился на кровать.
– Ах, ты вернулся, папочка! – радостно воскликнула девочка.
Она положила скрипку на фортепиано и бросилась к отцу.
– Ты слышал? Правда, сегодня «Серенада» у меня получается лучше, чем вчера? Кажется, пошло, да, папа? – она обхватила руками его колени и радостно улыбнулась, воодушевленная своим успехом.
Отец молча кивнул.
– Я так старалась, папа, так старалась! Ни разу не остановилась, представляешь? Хочешь еще раз послушать?
Он нежно взял лицо девочки в ладони и грустно на нее посмотрел. Думал он о том, что совсем скоро его собственная скрипка навсегда умолкнет.
– Позже, Миньона, не теперь, – сказал он, снова побледнев так сильно, что на висках и на лбу проступили голубые жилки. – Посмотри, что я тебе принес.
Он протянул ей кулек с пирожками и кренделями.
– Ой, какие красивые! Ванилью пахнут, – воскликнула Миньона, вытащила сладкий пирожок и с наслаждением вдохнула его чудесный аромат. – Сколько изюма! А вот маковый бублик. Это ты купил у герра Бутца, да?
– Нет, сегодня я смог купить только два маленьких пирожка с повидлом. А остальное тебе подарил герр Бутц.
– Тогда я поскорее поставлю чайник, я так голодна!
Девочка захлопотала по хозяйству. Ее счастливая болтовня отвлекала больного от печальных мыслей, он следил за дочерью с тихим блаженством, с умиротворенной улыбкой на устах.
– Бедняжка, конечно ты проголодалась. Меня не было целый день.
Герр Брандт хотел встать, чтобы помочь ей, но не смог. Его одолела дурная, болезненная слабость.
– Сегодня тебе придется самой все приготовить к ужину, Миньона, я что-то совсем без сил. Но ты, моя умница, справишься со всем сама, правда?
– Мой хороший, мой родной, – печально сказала девочка и погладила отца по узкой скуле и ввалившейся бледно-восковой щеке. – Ты посиди, я сама все сделаю. Ты сегодня снова много кашлял? Вот подожди, я вырасту и заработаю много-много денег. Мы с тобой будем жить в роскошном замке, ездить в золотой карете, есть жаркое и пирожные каждый день. Вот будет хорошо, правда?
В своих огромных туфлях она прошаркала на «кухню», так они называли небольшой закуток, где стояла маленькая печка с плитой, служившая и для обогрева, и для приготовления пищи. Рядом с ней висела деревянная полка, и подразумевалось, что она служит для запаса провизии. Вот только сейчас на ней не было никаких продуктов, лишь с краю сиротливо примостилась коробка дешевого чая со смесью душистых трав.
Девочка открыла заслонку печи и обнаружила, что огонь давным-давно погас.
– Ах, папа, уголь, похоже, прогорел, – вздохнула она невесело. – И что теперь делать?
Она вернулась к кровати. Отец обнял ее, не открывая глаз. Так худо он себя еще никогда не чувствовал. Он услышал вопрос Миньоны и, сделав над собой усилие, попытался встать, но напрасно. У него подломились ноги, и он снова рухнул на кровать.
– Детка, – сказал он тихо и отчетливо, – подай мне бальзам. Пекарь дал мне его вместе с кренделями, вдруг это поможет.
– Сейчас!
Миньона с трудом вытащила пробку из бутылки, плеснула в кружку немного темной жидкости и подала отцу. Оказалось, что он не может держать кружку самостоятельно, потому что у него мелко дрожат руки. Девочка с испугом посмотрела на него.