Дочь моего друга - стр. 6

Досуха сушить не стала, оставила чуть влажным. Главное побыстрее добраться домой.

— Арина, Арин, открой, — заколотили в дверь, — Ритке плохо. Быстрее пока она весь номер не обрыгала.

Я открыла дверь, и внутрь ввалился парень, на котором с полузакрытыми глазами повисла моя одногруппница Ритка.

Сейчас

Пробую оторвать закрывающую рот ладонь, но безуспешно.

Меня вносят в спальню и бросают на заправленную кровать. Гладкое атласное покрывало холодит кожу, но меня и без того бьет озноб, а спина вся мокрая от липкого холодного пота. Лоб тоже в испарине, но я не могу его вытереть.

Мою голову крепко держит парень, которого приятели назвали Мироном. Он локтем зажимает мой подбородок, и я вижу перед собой только белый потолок люксового номера.

Идеально ровный потолок, с которого равнодушно взирает светодиодная люстра с подвесными элементами.

Сколько бы я отдала, чтобы очутиться сейчас дома, пусть даже одна, без папы! Лучше бы я заказала в ресторане еду и включила сериал. Зачем я послушала Натку и пошла в этот проклятый клуб? И почему я не уехала домой, когда Паша залил меня коктейлем?

Слезы градом катятся по лицу, перетекая на руки Мирона, который вряд ли их замечает.

Я продолжаю дергаться и извиваться, меня за щиколотки крепко вдавливают в кровать.

— В стороны разведите, — хриплым голосом командует Руслан, рывком задирая платье.

Руки тянут меня за щиколотки, мои ноги раздвигаются в стороны. Руслан подцепляет перемычку белья и шарит холодными пальцами между складками.

Меня передергивает от страха и отвращения. Исмаилов пробует вставить внутрь большой палец, и я громко мычу, царапая ладонь, зажимающую рот.

— Сухая. Смазка есть у кого? — поворачивается он к остальным.

— Плюнешь, и будет тебе смазка, — отвечает ему неприятный голос.

Руки Исмаилова шарят по моим бедрам, разрывают белье и отбрасывают в сторону. При этом другие руки гладят мои ноги, протискиваются между мной и кроватью и мнут ягодицы. Я пробую выгнуться, извернуться, но щиколотки зажаты как в тиски.

С плеч сползают бретели, чья-то рука пробирается под бюстгальтер и мнет грудь. Это больно и унизительно.

Мне уже кажется, что со мной в одной комнате не люди, а руки. Многорукое чудовище, шарящее по моему телу. Оно громко дышит над моим ухом, и если прицелиться...

Наощупь шарю рукой в воздухе, натыкаюсь на мягкую плоть и запускаю в нее ногти.

— Сука! — раздается над головой истошный вопль. — Она мне лицо изуродовала!

Меня дергают за запястье с такой силой, что чуть не вырывают из сустава руку.

— Не ной, Мирон, — резко осаживает его Исмаилов, — подумаешь, царапина.

— Я не буду ее держать, — тянет Мирон плаксиво, — пусть кто-то другой ей рот закрывает.

— Тогда и ебаться сегодня не будешь, — ухмыляется незнакомый голос.

— Давай я, — Мирона сменяет Паша, — а ты держи ее за ноги.

И пока они меняются, у меня получается извернуться и закричать изо всех сил.

— На помощь! Помогите!

Мирон наотмашь бьет по лицу.

— Заткнись, тупая овца, иначе тебе пиздец.

— Тихо ты, придурок! — прикрикивает Исмаилов и поднимает руку, давая знак заткнуться. В номере повисает тишина, все прислушиваются к звукам снаружи.

— Может, не услышали, — негромко, практически одними губами произносит Паша.

— Похоже, нам повезло, — кивает Руслан. И я понимаю, что все. Никто не придет мне на помощь, меня просто не услышали.