Дочь моего друга - стр. 17
***
По приезду домой наливаю полную ванну горячей воды с лавандовым маслом и лежу больше часа, время от времени добавляя горячую воду, чтобы не замерзнуть. Хотя невозможно замерзнуть, думая об Ольшанском. И не думать о нем тоже невозможно.
Кажется, его черные глаза и сейчас наблюдают за мной. Как ни странно, мне не хочется ни прикрываться, ни прятаться. Его слова о любовницах задели, хотя ясно, что возле такого роскошного мужчины всегда много женщин.
Поднимаю руку, вода струйками стекает по пальцам. Они у меня красивые? Я вообще никогда раньше об этом не задумывалась. А мое тело, оно красивое?
В пансионе девочки все время говорили о парнях, но у меня эти разговоры вызывали только тоску. Я интересовалась одной учебой, одноклассницы в глаза называли меня заучкой.
Когда почти у всех девочек в классе появились парни, я начала переживать. Девчонки с ними переписывались, обменивались фото и хвастались друг перед другом. Только я и две девочки оставались без пары.
Я жила в одной комнате с Грейс, ее брат Стивен влюбился в меня. Мы начали общаться по связи, но когда я пошла с ним на свидание, увидела у него на лбу прыщ. И меня как отрезало. С тех пор я больше не могла смотреть на своих ровесников.
В университете поначалу было непривычно, что вокруг много парней. Мне оказывали внимание, но меня это не трогало. Тот же Пашка Бортников, он мне никогда не нравился. И сейчас стоит вспомнить его похотливый взгляд, липкие жадные руки, к горлу подступает тошнота.
Другое дело Демид...
Взрослый. Настоящий. Уверенный в себе. От одного взгляда которого волоски на теле встают дыбом. Который останавливает пятерых озверелых отморозков одним своим присутствием.
И если влюбляться, то только в такого как он.
***
Все утро придумываю причины, чтобы не идти в университет. Не представляю, что встречусь со всеми лицом к лицу. Но и прятаться от них унизительно.
Может надо было послушать Демида и заявить в полицию? Рассказывать о том, как меня лапали эти слюнявые ублюдки. Что они говорили. Что делали. В подробностях.
Меня чуть не выворачивает только от того, что я это представила. Значит придется идти, нельзя прятать голову в песок как страус.
Хоть сегодня обычный день, накладываю легкий макияж, надеваю нарядную блузку и брючный костюм. Наношу на губы прозрачный блеск, и в это время звучит сигнал вызова.
Смотрю на экран, и сердце невольно сжимается. Папа...
— Доченька, прости меня, — от искреннего раскаяния, звенящего в его голосе, к горлу подступает комок, — но вчера были очень сложные переговоры, они закончились поздно ночью, и я не стал тебя будить.
«Очень жаль, ты пропустил самое интересное. А чтобы меня разбудить, пришлось бы звонить мне в пять утра. Вряд ли твои переговоры длились настолько долго».
Но я этого не говорю, молча глотаю слезы и киваю. Я знаю, что это ложь, не знаю, почему, просто чувствую. Лучше бы он сказал правду. Но отец продолжает говорить, и я стараюсь успокоиться.
— Выглянь в окно, детка, посмотри, что там, — говорит папа, я выглядываю в окно и обмираю.
Прямо напротив моих окон стоит белый «Порше», перевязанный огромным бантом и шариками.
— Пап... — лепечу беспомощно, вытирая мокрые щеки, — пап, ты что....
— Я может и негодный отец, но что бы ты ни думала, я все равно люблю свою принцессу, — сиплый голос в трубке заставляет меня плакать навзрыд.