Дочь моего босса - стр. 29

Хотя если посмотреть на это с другой стороны, то сидеть в этой аудитории, притаившись на задворках, как будто меня здесь и нет вовсе, довольно выгодное занятие. Но это все равно не значит, что мне нравиться.

Особенно когда я должен сидеть здесь, позади Вари, и следить за каждым ее движением. Это похоже на пытку. Ее отец не давал распоряжений прослеживать взглядом изгибы ее тела, но именно это я и делаю. Она так чертовски соблазнительна. Она рядом, но мне нельзя прикасаться. Сколько же должно быть самоконтроля?

Прошло десять дней с тех пор, как мы приехали сюда, десять самых длинных дней в моей жизни. Только постоянное напоминание о том, что ее отец наблюдает за ней, обращает внимание на все, что она делает, помогает мне держать себя в руках. Может, он и не живет с нами, но его присутствие ощущается отчетливо.

Я хотел бы сказать ей, как плохо я себя чувствую из-за ситуации с картой. Я считаю, что это несправедливо. Я даже подумывал снять деньги в банкомате, чтобы у нее было с собой немного наличных, но я не сомневаюсь, что ее отец позвонит мне в течение часа, требуя объяснить, зачем ей понадобилось снимать деньги. Для мужика с таким богатством, он довольно скуп.

Все дело в контроле. Это все, что он знает. Варя понимает его не так, как я. Он не рос в богатой семьи, как и я. Когда он был ребенком, его семья бедствовала, но у Вареного деда был талант оказываться в нужное время в нужном месте и у него все получилось.

Виктор пошел по стопам своего отца и воспользовался заложенным им фундаментом. Теперь он - большая шишка и контролирует огромную империю, так же он владеет многими сомнительными предприятиями. Проституция, наркотики, даже торговля людьми. Я знаю, что он причастен ко всем этим делам, ему даже не обязательно говорить мне об этом, у меня есть уши. Я наблюдателен.

Но своей дочери он не разрешает пользоваться даже банковской картой.

— Это для ее безопасности, — сказал он мне, когда мы уточняли некоторые детали перед отъездом. — Таким образом, никто не сможет отследить ее активность.

Тогда я хотел спросить, действительно ли он так беспокоится о ней. Как по мне это паранойя, такого не должно быть.

Но могу ли я рисковать и перечить ему?

Она сводит меня с ума и не тем что грубит, топает ногами или дуется, когда не получает то, что хочет.

Это от того, что я не могу получить ее. Я хочу ее больше, чем дышать, и я знаю, что она хочет меня, но этого не может произойти. Я ненавижу ее, потому что это легче, чем ненавидеть себя.

Сладкий запах ее шампуня и духов, которыми она надушилась сегодня утром, делает со мной то, что ни одна женщина не сможет сделать руками или ртом. В своих убеждениях, я тверд как камень, но одновременно благодарен тому, что стол прикрывает меня выше пояса. Мне ничего не остается, кроме как смотреть на нее, представляя, какая она на вкус. Как я заставлю ее кончить с помощью языка, пока ее длинные, тонкие пальцы путаются в моих волосах. Представляю, как она будет стонать мое имя, пока ее голос не сорвется.

А после я возьму ее. Я буду для нее первым, и заставлю ее помнить об этом всегда. Ни один мужчина не сравнится со мной. Мысль об этом заставляет меня улыбаться, даже несмотря на то, что мой напряженный член находится в жестком захвате джинсовой ткани.