Дочь глубин - стр. 9
Наконец мы миновали корпус Верна, где занимались «золотыми», иными словами – особо секретными исследованиями. Нам туда был ход заказан вплоть до третьего курса. Облицованный золотистыми пластинами, фасад этого корпуса выделялся на фоне остальных белых зданий кампуса, как золотая коронка. Его двери из затемненного стекла всегда неудержимо манили меня, будто дразня: «Будь ты такой же крутой, как твой брат, тебе бы, возможно, разрешили зайти. Ха-ха-ха-ха!»
Учитывая, что на старших курсах училось сорок ребят, казалось бы, хотя бы один их них обязан был поделиться волнующими подробностями золотых занятий – но увы. Как я уже говорила, их верность политике неразглашения доведена до абсолюта и неимоверно раздражает. Признаться, я сомневалась, что мне самой на старших курсах удастся удержать язык за зубами, но это проблема следующих лет.
Во дворе ребята со старших курсов бездельничали на траве. Этим счастливчикам оставалось лишь сдать выпускные экзамены и получить диплом, после чего их ждали лучшие университеты и завидные карьеры. Дева я не заметила, но его подружка Амелия Лихи, капитан моего факультета, помахала мне с другого конца лужайки и жестом пожелала удачи.
Я показала в ответ «спасибо», подумав: «Удача мне понадобится».
У меня не было особых причин для беспокойства: на нашем курсе сейчас и так двадцать человек – это максимально возможное число для перехода на следующий. Мы потеряли десятерых в подготовительном году и еще четверых в этом. Так что теоретически мы все могли пережить отбор. К тому же моя семья уже многие поколения училась в ГП, и я была старостой первого курса Факультета дельфинов. Мне нужно очень сильно облажаться, чтобы меня выгнали…
Эстер, Нелинья и я подошли к автобусу одними из первых – не считая, конечно же, Джеминая Твена. Он стоял у прохода с планшетом, готовый сверять имена по списку и раздавать тумаки тем, кто их заслужил.
Староста Факультета акул был высоким, темнокожим и худощавым – вылитый Майлз Моралез из «Вселенной Человека-паука», за что его так и прозвали за глаза – Человек-паук. Хотя классным я его не считаю. В прошлом году мы заключили перемирие, но он все равно мне не нравится.
– Нелинья да Сильва, – отметил он ее имя, не глядя при этом ей в глаза. – Эстер Гардинг. Староста Ана Даккар. Добро пожаловать на борт, – сказал он так, будто наш шаттл был военным кораблем.
Я слегка поклонилась:
– Благодарю, староста.
У него дернулось веко. Его бесило все, что я делаю, и это меня полностью устраивает. В нашем подготовительном году он довел Нелинью до слез, чего я не собираюсь ему прощать.
Сегодня нашим водителем был Берни, приветливый старик, в прошлом морской пехотинец. У него были потемневшие от кофе зубы, седые волосы и узловатые, как корни, пальцы.
Рядом с ним, сверяясь с сегодняшним расписанием, сидел доктор Хьюитт, как всегда мертвенно-бледный, потный и встрепанный. От него пахло средством от моли. Он преподавал мой самый нелюбимый предмет – теоретическое мореведение, сокращенно ТМ, также хорошо известное среди учеников как «теоретическое мозгоделание».
Хьюитт был очень строгим, и мои опасения из-за испытаний усилились. Мы с подругами ушли в самый конец автобуса, как можно дальше от него.
Как только все двадцать первокурсников заняли свои места, автобус тронулся.