Дочь для олигарха - стр. 7

– Звонил… – сокрушённо выдавила Элла.

У Нестеренко даже голова прошла. Он привстал с кожаного кресла и упёрся кулаками в стол.

Блондиночка хорошо знала эту его повадку, поэтому нервно сглотнула и попятилась к двери.

– Элла, бл@#ть! – зарычал он, подавшись вперёд. – Какого х#@я? Ты мне сделку сорвать решила? Я ж тебе сто раз сказал – если позвонит, сразу сообщи. Что тут непонятного? У тебя, ёб твою мать, два высших образования, а ты, манда иванна, двух слов запомнить не в состоянии! Дипломы папа купил, а думать не купил?

– Иван Львович сказал, тот разговор не к спеху… – пролепетала несчастная, давясь слезами.

– Иван Львович? – взревел Слава. С Ванькой, прозванным Глазом из-за фамилии, они дружили ещё со школы. Глазунов занимал пост зама десять долгих лет и в последнее время периодически терял края, что бесило не по-детски. – Тебя на работу Иван Львович брал? Тебе зарплату Иван Львович платит? Дура!

– П-простите В-вячеславИ-игоревич, – запиналась рыдающая девушка.

– Не прощу! – Нестеренко взглядом превратил секретаршу в соляной столб. – Через полчаса Габриэлян должен быть на связи. Не сумеешь организовать – завтра на работу можешь не приходить.

– Но…

– Пшла вон! – гаркнул он, и девушка убежала, звонко цокая каблуками.

Слава знал, что она справится – Эллочка далеко не глупа, трудолюбива и ответственна. Только вот… без пинков, как без пряников. А Глаза надо бы придушить за такие выкрутасы.

Ишь ты! Разговор не к спеху!

Знаток херов.

Боль снова впилась в виски, и Слава застонал. Он выпил аспирин час назад, но таблетка не желала действовать. Солнечный свет резал глаза, любой звук раздражал, галстук душил, а минуты текли медленно, будто смола по стволу сосны.

Да уж, старость, как говорится, не в радость.

Хотя... где-то он определённо слышал, что в сорок жизнь только начинается. Врут, наверное. Ему вот сорок один, а сдохнуть хочется с завидной регулярностью.

Когда селектор задребезжал, Нестеренко лениво приоткрыл правый глаз и ткнул пальцем кнопку.

– Да?

– Артур Далилович на связи, – всхлипнула зарёванная Эллочка. – Соединяю.

Загорелая, белозубая, сытая и до неприличия довольная жизнью физиономия Артура Габриэляна маячила на фоне пронзительно-синего неба. Старый курд был баснословно богат, эксцентричен и мог позволить себе любую блажь, однако оставался ярым приверженцем традиционной морали. Семья значила для него куда больше бизнеса, и сейчас старикан грел телеса на берегу Карибского моря, где в одном из принадлежащих ему отелей организовывал свадьбу племянника.

– Ва-а-а-а! – добродушно протянул потенциальный инвестор. – Слава-джан, друг! Как живёшь?

– Живу не тужу, – Нестеренко выдавил улыбку и ослабил галстук. – Вижу, праздник полным ходом? Не до бизнеса?

– Дела подождут, семья ждать не может! – старый курд воздел к небу узловатый палец. – Дети – наше будущее!

Боже, сколько пафоса.

– Разумеется, – кивнул Слава, вспоминая проклятия дочери. Вчера, а точнее сегодня в четыре утра, он хотел обнять Лину на прощание, но она смачно харкнула ему в лицо. – Надежда и опора.

– Вот ты меня понимаешь, – Артур расплылся в улыбке. – Вано сказал, ты сам отец.

– Всё так, – кивнул Слава.

Сука, Глаз! Вот ведь сука!

Пора Ивашку на место ставить, а то обурел в конец. Личную жизнь шефа с инвесторами обсуждает, п@#$ас.