Дочь Деметры - стр. 14
Переспрашивать он не стал. Кору это обрадовало:, она боялась, что не в состоянии что-то ему ответить так, чтобы и не заплакать (делать это при нем было как-то неловко), и не наговорить лишнего, что тоже было бы совсем некстати.
– Так бывает, – мягко сказал штурман, стаскивая с нее комбинезон. – Уровень адреналина у тебя в крови понизился, и вот. Но лучше уж так, когда нет никакой опасности, чем наоборот.
Пока штурман возился с ее комбинезоном, настраивая цикл чистки, Кора сняла белье и забралась в ванну. Первые секунды вода показалась обжигающей, но потом девушка привыкла и вытянулась, откинув голову.
Аид неслышно подошел сзади – Кора заметила его присутствие, лишь когда он наклонился, протянул руку и легонько коснулся кончиками пальцев ее щеки:
– Отдыхай.
Он хотел убрать руку и уйти, но Кора села и снова схватила его за рукав:
– Пожалуйста, – она не могла его отпустить, только не сейчас, когда снова почувствовала себя живой. Настоящей. Ей безумно хотелось продлить это ощущение, ведь никто бы не стал прикасаться так бережно к жалкому существу, выращенному из клеток Деметры, чтобы помогать в оранжереях.
Штурман смотрел на нее и, кажется, колебался; Кора перехватила его запястье и прижалась щекой, пытаясь хоть на секунду забыться в этом прикосновении.
– Хорошо, – он мягко убрал руку и принялся стягивать свитер. – Отвернись.
Кора послушно отвернулась, и вскоре штурман залез в ванну, взял в руки душ и начал мыть ей голову. Сначала она боялась пошевелиться, но потом успокоилась и, когда штурман откинулся на спину и потянул ее к себе, легла, прижавшись к его груди и уткнувшись носом в ключицу.
Кора прикрыла глаза, ощущая прикосновения мягкой губки и теплых пальцев, и тихо сказала:
– Простите. Я не хотела… устраивать тут истерики. Извините.
– Все хорошо, – сказал Аид Кронович, снова зарываясь пальцами в ее волосы. – И все же… ты можешь рассказать мне обо всем. Я постараюсь понять, – Кора вздрогнула, и он прижал ее к себе, успокаивая. – Ты хотела умереть, – пояснил он. – Тех причин, которые ты озвучила, явно недостаточно, чтобы желать покончить с собой.
– Я просто… – Кора запнулась. – Я не знаю, как рассказать.
О том, что сегодня она узнала, что каждую календарную весну Деметра выращивает из своих клеток помощницу, загружает ей в голову весь архив знаний о мировой биологии и ботанике (ну и конечно, стандартные знания о мире, которые есть в матрице искусственного сознания) и называет дочерью.
Мужчина, который пришел к Деметре, предположил, что так она реализует свой материнский инстинкт, но сама Деметра уверяла, что это нужно для безопасности – если сразу сказать новорожденному существу о том, кто оно, то оно может повести себя неадекватно, и когда-то, может, в прошлом столетии, один такой озлобленный клон чуть не разрушил оранжерею. Да и потом, если девушка думает, что она – дочь Деметры, и лишилась памяти после короткого трехмесячного анабиоза (как считала и сама Кора), она как-то больше привязана к растениям. Три сезона календарного года она будет холить и лелеять растения, не зная отдыха, а в конце осени, когда наступит период покоя, и растениям уже не будет требоваться такой уход, но зато они будут нуждаться в подкормке, Деметра уговорит дочь тоже заснуть до весны. Но вместо анабиозной капсулы она ляжет в устройство, которое превратит ее тело в питательную массу для растений. К новой календарной весне, когда наступит пора пробуждения, Деметра раздобудет новой питательной массы (Кора не совсем поняла, откуда – наверно, из тех растений, которые тоже отжили свое) и вырастит себе новую дочку – умелую, работящую. Но ее, Коры, больше не будет.