Добывайки в поле - стр. 17
– Уже недолго осталось, – произнёс он успокаивающе, когда Хомили стала умолять, чтобы он дал им немного отдохнуть, – но останавливаться нам нельзя. Видишь вон тот перелаз? Мы должны прийти к нему до захода солнца.
И они потащились дальше. Для Хомили этот последний отрезок пути был самым тяжёлым. Её натруженные ноги двигались механически, как ножницы; согнувшись под поклажей, она с удивлением смотрела, как её ступни попеременно выступают вперёд, потому что вообще больше не чувствовала ног, не понимала, как они тут оказались.
Арриэтта жалела, что им виден перелаз: ей казалось, что они топчутся на месте. Уж лучше смотреть на землю и лишь время от времени поднимать глаза – тогда видишь, насколько продвинулся.
Наконец они достигли вершины холма. Справа, в дальнем конце пшеничного поля, за живой изгородью, начинался лес, а прямо перед ними простиралось – поначалу чуть спустившись вниз, затем полого поднимаясь к горизонту – огромное пастбище, испещрённое тенями от деревьев, позади которых на розовом небе садилось солнце.
Добывайки стояли на кромке пастбища, не в силах отвести от него глаз, в благоговейном страхе перед его необъятностью. Посреди этого бесконечного моря дремлющей травы плавал зелёный островок деревьев, почти погрузившийся в тень, которую он отбрасывал далеко от себя.
– Это и есть Паркинс-Бек, – сказал после долгого молчания Под.
Они стояли все трое под перелазом, страшась выйти из-под его гостеприимного крова.
– Паркинс… что? – тревожно спросила Хомили.
– Паркинс-Бек. Это название пастбища. Здесь они и живут – Хендрири и его семейство.
– Ты хочешь сказать, – медленно проговорила Хомили, – здесь и есть барсучья нора?
– Вот-вот, – отозвался Под, устремив взгляд вперёд.
В золотом свете заходящего солнца усталое лицо Хомили казалось жёлтым, челюсть отвисла.
– Здесь… но где – здесь?
Под махнул рукой:
– Где-нибудь на этом поле.
– На этом поле… – тупо повторила Хомили, вперив взгляд в его едва различимые границы и далёкие группки утонувших в тени деревьев.
– Ну, само собой, нам придётся поискать эту нору, – смущённо добавил Под. – Не думала же ты, что мы направимся прямо к ней.
– Я думала, ты знаешь, где она, – совершенно сникла Хомили.
Голос её звучал хрипло, и Арриэтта, переводя взгляд с одного родителя на другого, непривычно для себя самой молчала.
– Я привёл вас сюда, верно? – сказал Под. – На худой конец, переночуем на открытом воздухе, а завтра с утра начнём искать.
– А где ручей? – спросила Арриэтта. – Кажется, тут где-то должен быть ручей.
– Так оно и есть, – ответил Под. – Он течёт с той стороны пастбища вдоль живой изгороди, а потом сворачивает – вон там – и пересекает тот дальний угол. Та густая зелёная полоса – неужели не видишь? – это камыш.
– Да-а, – неуверенно протянула Арриэтта, изо всех сил напрягая глаза, затем добавила: – Я хочу пить.
– И я, – сказала Хомили и вдруг села на землю, как будто из неё выпустили воздух. – Всю дорогу вверх – шаг за шагом, час за часом – я говорила себе: «Ничего, как только мы доберёмся до этой барсучьей норы, я сяду и первым делом выпью чашечку горячего крепкого чая», – только это меня и подбадривало.
– Что ж, и выпьешь, – сказал Под, – у Арриэтты есть свечка.
– И я тебе ещё кое-что скажу, – продолжила Хомили, уставившись в одну точку. – Я не могу идти через это поле, ни за что на свете не пойду, придётся нам обходить его кругом.