Добывайки (сборник) - стр. 9

– Но в доме же нет… Какой мальчик?

– Не понимаю. Что значит какой? Мальчик в ночной рубашке. Просто мальчик. Ты же знаешь, что такое мальчик.

– Да, – ответила Хомили. – Я знаю, что такое мальчик. Но вот уже лет двадцать, как в доме нет никаких мальчиков.

– Не было, – сказал Под. – А теперь есть.

Хомили молча уставилась на него, и Под храбро встретил её взгляд.

– Где он тебя увидел? – спросила наконец Хомили.

– В классной комнате.

– А-а… когда ты доставал чашку?

– Да.

– У тебя разве нет глаз? – спросила Хомили. – Ты не мог сперва посмотреть по сторонам?

– В классной комнате никогда никого не бывает. Больше того, – продолжал он, – и сегодня тоже не было.

– А где же он был?

– В постели. В детской, или как там она у них зовётся. Вот где. Сидел в постели. А дверь была открыта.

– Ну, мог бы заглянуть и в детскую.

– Да как же я мог – на портьере, на полпути от пола!

– Это там он тебя увидел?

– Да.

– С чашкой?

– Да. Я не мог двинуться ни вверх, ни вниз.

– Ах, Под, – сказала Хомили. – Не надо было мне тебя пускать. В твои годы…

– Да нет, не в этом дело, – сказал Под, – ты меня неправильно поняла. Наверх я взобрался с лёгкостью. Взлетел как птичка, можно сказать, и бомбошки не понадобились. А вот потом… – Он наклонился к ней. – Когда в руке у меня была чашка, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Он снял чашку со стола. – Она не очень-то лёгкая. Её можно держать за ручку вот так… но она тянет… или тонет, если так можно выразиться, вниз. Её нужно держать в двух руках. Кусок сыра или яблоко – другое дело. Я их просто роняю… толкну, они и упадут, а я слезу потихоньку да и подберу их. А с чашкой в руке… понимаешь теперь? И когда спускаешься, надо глядеть, куда ставишь ногу. А некоторые бомбошки на портьере оторваны. Не знаешь, за что и ухватиться, чтобы не упасть…

– Ах, Под, – проговорила Хомили, чуть не плача, – что же ты сделал?

– Ну, – ответил Под, снова садясь, – он взял у меня чашку.

– Что?! – в ужасе воскликнула Хомили.

– Понимаешь, он сидел в постели и смотрел на меня. Я провёл там, на портьере, не меньше десяти минут, потому что часы пробили четверть…

– Но что значит – он взял чашку?

– Ну, он слез с кровати и подошёл ко мне. «Я возьму чашку», – сказал он.

– Ой! – выдохнула Хомили, глядя на него во все глаза. – И ты дал ему?

– Он сам взял, – сказал Под, – да так осторожно… А когда я спустился, отдал обратно.

Хомили закрыла лицо руками.

– Да не расстраивайся ты так! – взволнованно сказал Под.

– Он мог тебя поймать! – сдавленным голосом произнесла Хомили, и плечи её затряслись.

– Мог. Но он только дал мне обратно чашку. «Возьмите, пожалуйста», – сказал он.

Хомили подняла на него глаза.

– Что нам теперь делать? – спросила она.

Под вздохнул.

– А что мы можем сделать? Ничего. Разве что…

– Ах, нет, нет! – воскликнула Хомили. – Только не это. Только не переселяться. Да ещё теперь, когда я всё здесь так уютно устроила, и часы у нас есть, и всякое другое.

– Ну, часы можно взять с собой, – сказал Под.

– А Арриэтта? Как насчёт неё? Она совсем не такая, как её двоюродные братья. Она умеет читать, Под, и шить…

– Он не знает, где мы живём, – сказал Под.

– Но они ищут! – воскликнула Хомили. – Вспомни Хендрири. Они принесли кошку и…

– Полно, полно, – сказал Под, – зачем вспоминать прошлое?

– Но и забывать о нём нельзя. Они принесли кошку и…