Добыча бандита - стр. 28
— Ты у меня завтра ходить не сможешь, — властно обещает, целуя уголок припухших губ и спускаясь ниже.
Дергаюсь всем телом. Чувствую зуд в ладонях от желания коснуться, но Тео полностью забирает у меня контроль, оставляя распластанной, мокрой и пылающей. Упругим кончиком языка касается соска, кружит вокруг, всё сильнее надавливая. Всасывает кожу, вырывая болезненный стон.
— Тео…
Вгоняет член под другим углом, выпрямляясь и закидывая одну ногу себе на плечо. Еще глубже, чтобы шлепнуть о ягодицы и коснуться языком стопы, не отводя от меня тяжелого взгляда.
— Вот так. Позови меня еще раз, — грубее толкается, сквозь зубы шепчет, — ну же, солнце.
— Тео, — выстанываю его имя, чувствуя, как внутри всё замирает.
Пальцы ног непроизвольно сжимаются, а его взгляд — голодный и жадный — ошпаривает до ярких пятен под глазами.
Судорожно сглатываю, плавясь под этими обсидиановыми глазами. Настоящий искуситель ничего не скрывает. Заставляет давиться снова, касаясь меня ладонью между ног.
Подливает керосин, чиркает спичкой и неумолимо подталкивает к краю, опьяняя своими эмоциями, которые подобно самому ядреному коктейлю моментом вдаривают в голову, ускоряют пульс и стирают любые посторонние мысли.
Наслаждение обрубает все нервные окончания, заставляя меня содрогнуться и еще сильнее сжать напряженные мышцы, окончательно потерявшись в пространстве от его хриплого стона, после которого он валится сверху. На губах расцветает удовлетворенная улыбка.
Тео прижимает меня к себе и шепчет в самое ушко:
— Я люблю тебя.
— Я тебя тоже.
И это «тоже» срывает последние клапаны. Становится точкой невозврата, носит необратимый характер, сжигает любые пути отступления.
Признаваться не преступно.
Преступно не знать, кому именно ты признаешься в ответ.
— Не пойму, у тебя фетиш на секс в одежде? — жмурюсь, ощущая неприятное трение грубой ткани о влажную, чувствительную кожу.
Приятная истома одолевает тело, так и хочется закрыть глаза и подремать хотя бы пару часов, но это слишком большая роскошь.
— Не терпится увидеть меня обнаженным? — хмыкает мужчина, натягивая боксеры с брюками и ложась рядом. — Вдруг я стыжусь?
— Ты-то? — из меня вырывается звонкий смешок. — У тебя нет чувства стыда. Совести, кстати, тоже.
— Ауч. Посмотри, какая ты болтливая, — недовольно цокает, — это нужно исправлять.
Вовремя подскакиваю, избегая наглое поползновение ладони. Даже в полумраке вижу его горящие глаза, тщательно следящие за тем, как я прикрываю наготу тонким пледом, стянутым с углового пуфика, как рукой пытаюсь распутать всколоченные волосы, как чертыхаюсь, понимая безуспешность попыток.
Удивительно, но никакой неловкости я не чувствую. Прикрываюсь, чтобы лишний раз не дразнить, тороплюсь, чтобы избежать долгих разговоров, но на деле понимаю, что это всё равно выглядит как бегство.
Включаю лампу у прикроватного столика, заглядываю в зеркало с подсветкой и тихо охаю от количества кровоподтеков на шее и груди. Уму непостижимо.
— Ты меня сожрать пытался, что ли?
— Пока что нет. Только распробовал, — довольно усмехается, закидывая руки за голову, — больно вкуснючая.
— И как мне теперь ходить? Прикрываться как монашка?
— Отличная идея.
— Вот дурак, — бурчу себе под нос, пока натягиваю одежду. Лямка спортивного топа зверски порвана, на рукаве лонгслива в двух местах разошелся шов. Сплошное бедствие. — Я тебе потом такой счет за одежду предъявлю.