Добрые демоны Криса Кельми - стр. 8

– Когда не было свободы, когда нас глушили, вырезали из эфиров и всячески стирали с лика истории, я считал журналистов соратниками по борьбе. Музыка и пресса были тем тандемом, который нес свежее дыхание прогресса. И что же теперь? Появилась свобода, которая породила журналистов и эдаких «журналюг». Одни действительно становятся ориентирами в окружающей среде. Другие – существуют как некая плесень. С помощью газеты сводят с кем-то счеты, методично из года в год пишут мерзость.

В ответ я просто прошу не упоминать моего имени. «Как, ведь это же реклама! За это деньги дают!» – вызывает удивление моя интеллигентная заявка. Все, чего добился я, а также мои современники – Макаревич, Долина, Глызин, Минаев – без рекламы, продюсеров, «раскрутки». Только за счет этих Семи Нот.

– Твоя реклама – это цифра 7000?

– Это число моих духовных и, одновременно, телесных привязанностей.

– Это реально?

– Было время, это стало для некоторых хобби, – посчитать количество дней моего детородного возраста и сравнить… С помощью калькулятора получали рекордную любвеобильность.

Почему-то Эдди Мерфи имел право афишировать свой размер. И это был весело. А здесь вызывает какое-то ожесточение.

Прибалт прибалтом

– Значит, ты нашел болевую точку…

– Хотя всю жизнь искал компромисс. Эпатаж становился лишь частью моего имиджа, отнюдь не локомотивом движения.

– Компромисс – сродни беспринципности?

– Мне друзья часто ставили в вину: «Ты всегда в стороне, ты нейтрален и плывешь по течению». Правда, я стараюсь никогда не ввязываться в разборки в шоу-бизнесе. Когда произошел этот раскол в «Старко» из-за того, что были нарушены принципы профсоюза: от каждого по способностям, всем – поровну. А я хотел сохранить хорошие отношения и с «Фортуной», и со «Старко».

Это моя позиция – здесь, в этой стране, нужно двигаться путем компромиссов, не делая лишних жестов, иначе дело может кончиться стрельбой.

Помнится, это был 91-й год, когда я в последний раз решил искать правды в миру. Достаточно открыто высказался по поводу организации «Новогоднего огонька» и за какие заслуги дают эфир. Из моих уст даже прозвучало страшное по тем временам слово «взятка». Был скандал. Тогда мне показалось, что на меня поехала гора.

Сегодня это нормально – платные эфиры, подношения, конверты… Уродливая, унизительная система.

– За последнее время ты не снял ни одного клипа – чтобы не участвовать в этом марафоне?

– И немного по другой причине. Видеоклип – это совершенно новое произведение искусства по мотивам песни. Когда сценарист придумывает ход – отражение на предметах, как у Элтона Джона «The One», или мелодраматические минифильмы, как у Бон Джови или Соммервилля… У нас – пять павильонов на «Мосфильме» и одни и те же декорации.

Я хотел снять видеоверсии «Не жалей» или «Лунное огниво». «Отличные песни, – говорили мне, – no problem, давай деньги, снимем сказку, тебя в красивом ракурсе…» Но не нужно для этого тратить Кодак и делать вид усиленного творческого поиска. Нужна идея. Но что-то неурожай идей.

Есть, конечно, классные вещи – эдакий сюр у «Ногу свело». Это good. Но мне не везло.

– Кто-то сказал, что тупик в искусстве определяет антагонизм между «голубым» кланом и так называемым «большинством».

– В Нью-Йорке есть такая тема, что «голубые» взяли власть в творческой среде. И якобы блокируют любого, кто «другой». Предсказывали, что скоро это дойдет до России и задушит творческую гетеросексуальную мысль. Чепуха. У нас есть клановость. Но это не глобально.