Добровольный узник. История человека, отправившегося в Аушвиц - стр. 15
Витольд начал вербовать людей. Зима в тот год наступила рано. Часто шел снег, Висла замерзла. В городе уже действовало около сотни подпольных ячеек. Среди них были объединения, которыми руководили военные, были коммунистические и профсоюзные организации, группы творческих работников, была даже группа химиков, задумавших применить в войне биологическое оружие. Немцы контролировали популярные места встреч, такие как гостиницы «Бристоль» и «Адрия», но появились и новые точки сбора подпольщиков. Эти места называли подпольными явками. Одним из таких мест был ресторан «У Эльны Гистедт», названный в честь шведской опереточной певицы, которая открыла его специально для того, чтобы обеспечить работой своих друзей-артистов. За столиками ресторана собирались кучки заговорщиков. Большинство из них знали друг друга. Люди делились слухами или новостями из нелегальных радиоточек о контрнаступлении союзников, которое ожидалось весной[64].
В это же время возле центрального железнодорожного вокзала вырос черный рынок, где торговали одеждой и продуктами, долларами, драгоценностями и поддельными документами. Крестьяне контрабандой везли из сел и деревень товары: под одеждой, в потайных сумках и даже в бюстгальтерах[65].
«Никогда раньше не видел я таких огромных бюстов, как в то время в Польше», – вспоминает Стефан Корбоньский, участник подполья. Один предприимчивый контрабандист провез в город туши свиней, спрятав их в гробах. Немцы, занятые созданием своей администрации, проверяли грузы формально, а если и ловили кого-то на контрабанде, могли отпустить за взятку или, в редких случаях, за остроумную шутку – как это было с контрабандистом, который пытался замаскировать рысака под крестьянку. «Когда жандармы обнаружили подлог, даже они, начисто лишенные чувства юмора, чуть не умерли со смеху», – писал Корбоньский[66].
Витольд избегал публичных собраний и отдавал предпочтение новобранцам, отличавшимся, как и он сам, природной сдержанностью и скрытностью. Он быстро осознал суть работы подпольщика. Национальность, язык, культура – это важные скрепляющие узы в любой группе, но для его людей самым главным было доверие. Акт вербовки означал, что от новобранца теперь зависит жизнь Витольда, и наоборот. Иногда люди, которых выбирал Витольд, удивлялись, почему он им доверился[67].
«Почему ты мне доверяешь?» – спросил Витольда один мужчина[68].
«Мой друг, мы должны доверять людям», – ответил Витольд[69].
Витольду не всегда удавалось верно определить темперамент человека, и он постоянно тревожился, что какой-нибудь излишне пылкий участник группы выдаст их. В ту зиму Тайная польская армия составила инструкцию для новобранцев, в которой предупреждала: «…люди слишком увлекаются подпольной деятельностью, и тогда их очень легко поймать… Если мы хотим отомстить немцам, то должны суметь выжить до тех пор, пока не получим шанс»[70].
Витольд прилагал все силы к тому, чтобы воспитать свою молодую армию. К декабрю в организации насчитывалось около ста человек, в основном это были молодые мужчины. «Он очень внимательно ко всем относился, – вспоминала Элеонора. – Он переживал за людей». Один солдат, которого Витольд завербовал, шутил, что у их группы есть собственная «няня». Витольду стала нравиться его работа. Он удивлялся тому, насколько легко ему давалась подпольная деятельность. Строгие рамки его прежней жизни теперь ничего не значили. Он дышал так свободно, как никогда прежде