Доброволец. Запах грядущей войны - стр. 16
Идем дальше…
Лейтенант Воин Андреевич Венецианов. Про него говорят – идеал морского офицера. О нем Колоколов Лермонтову с Гончаровым рассказал следующее: «Для Воина Андреевича нет ничего невозможного. Неутомимость в труде, львиное бесстрашие, способность выучить и настроить известным образом команду, точность в исполнении приказаний, наконец, знание иностранных языков до степени умения изящнейшим образом излагать на них свои мысли письменно – таковы его блестящие качества. Мы все равняемся на него…»
Давний «черноморский» товарищ Ухтомского и в то же время его соперник Иван Иванович Булатов. Почему соперник? Потому что, проходя вместе с Ухтомским службу на Черноморском флоте, значительно отстал от «товарища» в чинопроизводстве и вот теперь всего лишь старший офицер на «Палладе», тогда как Ухтомский – капитан. Тоже под тридцатник. С аккуратным пробором и пышными, как у льва, бакенбардами. Спокоен, воспитан и… как будто ждет чего-то особенного. Может, своего часа, когда, подобно льву, сжавшемуся для прыжка, стремительно, одним махом достигнет цели? Может и так, а пока замечательно справляется с функцией «главного примирителя», улаживая мелкие недоразумения и ссоры, неизбежно возникавшие среди нервно настроенного офицерского состава судна.
Про хозяина кают-компании тихоню Тихменевского скажу одно: действительно не место ему на военно-морской службе. Он ее не любит и лишь по необходимости тянет служебную лямку. Зато мечтает о суше, время от времени разминая в руке потертый империал[31] и постоянно говоря о желании засесть на хозяйстве у себя в Костромской губернии. Фермерствовать пока не получается. Стесненное материальное положение семьи не позволяло ему осуществить задуманное. Тогда откуда империал? Оказалось, лейтенант (и барон) Николай Павлович Кридинбург подарил. Это главный приятель Тихменевского по плаванию. Одного поля ягоды. Барон тоже не особо хочет дальше строить карьеру морского офицера, а все время витает в облаках. Ничего не помнит (ни местности, ни лиц), живет только здесь и сейчас.
Примерно на такой же манер, с той лишь разницей, что «служить в моряках рад», позиционируют себя лейтенанты Шиммельфор, Турков, Пашич, Швецов.
Кстати, о судовой молодежи. Вместе с Галкиным и Колоколовым служит еще и мичман Павел Синий. С запоминающейся фамилией разбираться не буду, а вот про характер стоит сказать. Веселый, добродушный, покладистый, но до жути болтлив. Особенно любит испытывать болтовней еще одного мичмана по фамилии Ланье, что, впрочем, не мешает ему отменно справляться со своими обязанностями.
Штурманом (а точнее, старшим штурманским офицером) на «Палладе» у нас штабс-капитан Андрей Андреевич Халидов. На Балтийском флоте личность известная, среди местных матросов именуется как «дед». Моряк со стажем. За его плечами уже три кругосветки. Эта – четвертая.
Судовой священник. Вот личность примечательная. Внешне иеромонах Макарий выглядит диковато: могучий мужик сорока пяти лет, лицо заросло волосами настолько, что видна лишь полоска лба, два острых, хитрых глаза да нос в красноватых прожилках. Чистый леший из муромских лесов. А уж силищи – океан. Едва очутившись на палубе «Паллады», тут же затеял силовое состязание с нижними чинами; на спор перетянул канат у десятерых матросов, чем вызвал общий восторг и уважение. Лишь с Путятиным у него контры и поныне идут. Как оказалось, адмирал, не пропуская ни одной службы, знал до малейших деталей церковный устав, строго следил за его полнейшим соблюдением и нередко делал суровые замечания Макарию. Что всенощная, что обедня, Путятин тут как тут и давай поучать. Это не так, здесь не то. И ведь не боится последствий. Макарий, конечно, батюшка мирный, но если так пойдет и дальше, то одним ворчанием о «привередливом начальнике» дело не ограничится. Может и вдарить святой отец в гневе по адмиральской черепушке. А пока от этого необдуманного и чреватого серьезными последствиями поступка нашего священника оберегает драгоман