Добровинская галерея. Второй сезон (сборник) - стр. 9
На улице камарад Засуля ехать в машине до гостиницы отказался начисто, пробурчав под нос что-то типа: «Чтобы ты и твои козлы мой магнитофон себе в гробешник забрали, уроды косожопые». Я перевел господам, что месье благодарит господ за незабываемый вечер, но особенно, конечно, – прекрасную мадам Клодет. Супруга хозяина тут же пригласила нас провести weekend у них в поместье и порыбачить на прекрасной Луаре. Козлы расшаркались с благодарностью к месье инженеру за проведенное время и чудную компанию. Наш человек смотрел на французов через легкую дымку съеденных шестисот граммов коньяка «Деламан» особой выдержки. Гамма чувств, продиктованная практически украденным «Акаем», была написана на челе Петра, надо полагать, далеко не первого.
Два русскоговорящих человека двинулись по place de la Concorde в сторону Национальной ассамблеи, слегка погромыхивая скоммунизженным фарфором. Неожиданно Петя остановился как вкопанный конь и со стоном: «Все. Писец. Я больше так не могу» – вытащил из-под зеленого свитера блюдо «Максим» величиной со средних размеров кофейный столик. Как и когда блюдо попало в штаны и под свитер магнитофонолишенца, осталось для меня загадкой.
Мы шли по вечернему Парижу и трепались о том о сём. Я больше это занудство слушать не мог и лично пообещал завтра перед отъездом на рыбалку купить идиотский стоячий Akai с бобинами, только чтоб он отстал и не компостировал мне мозг. После французского гнусного накола инженер и на меня посматривал с сомнением и от имени всей газовой отрасли тяжело материл французов, уходя в исторический экскурс негостеприимной страны. Подойдя к отелю, Петя предложил подняться в номер и «охреначить» на двоих мини-бар в отместку врагам за Бородино и пожар Москвы. Так как тяжеленное блюдо пришлось тащить под причитания: «Осторожно давай, очкарик фигов, блюдо дорогое», – переводчику, я согласился на временный отдых. Консьерж, выдавая ключ, сообщил, что господину Засуле произведена доставка неких пакетов, которые были незамедлительно подняты в номер гостя. Мы ждали копий подшитой и подписанной документации и поэтому спокойно отправились наверх.
Открыв дверь, инженер сразу обмяк, как после интима, и в таком состоянии застыл наподобие схваченного льдами ледокола «Челюскин». Весь номер был заставлен картонными коробками. Здесь были пресловутый Akai и кассетники, телевизор Sony и кинокамера с фотоаппаратом. Чего здесь только не было! Создавалось впечатление, что НЕКТО зашел в магазин и купил все, что там было. По одной штуке. En toute simplicité. Для простаты. С ударением на последней букве. Хотя можно и на втором слоге…
– Возьмут за жопу прямо в Шереметьеве, при выходе из самолета, на трапе… – придя наконец в себя, пробуровил воздух советский инженер. – А если я повезу только это, это и еще вот те две коробки?
Я согласился.
– Нет. Надо взять еще кассетник Sony.
Я опять согласился.
– А может, взять еще маленький телик и, когда возьмут за жопу, отдать им, чтоб заткнулись?
Мое согласие становилось навязчивым.
Петр ходил вокруг коробок, гладил картонки и постепенно, но уже без всякой мести, допивал мини-бар.
Параллельно из головы приемщика пошел каскад мыслей и вопросов:
– Завтра с утра купим на Блошином рынке кожаную куртку мне и пальто Наташке. Потом, хрен с ним, поедем к придуркам на дачу, раз пошла такая пьянка. А коробки из номера не сопрут? Может, с собой взять к ним в деревню? А в машину влезут?