Добро пожаловать в Хтонь - стр. 8

.

ВАСЁЧЕК (сердится). Вот и вали к своему святому духу!

Васёчек встает и начинает надевать спортивный костюм.

АНТОНИНА (вскакивает, вешается на шее Васёчка). Милый мой, хороший, дорогой!

ВАСЁЧЕК (воротит морду). Не подлизывайся!

АНТОНИНА. Ты же бросишь ее?

ВАСЁЧЕК. Брошу!

АНТОНИНА. Сегодня?

ВАСЁЧЕК. А ты точно беременна?

АНТОНИНА (хмурит брови). Тест показать? Три сделала. На всех – по две.

ВАСЁЧЕК. Ок!

АНТОНИНА. Как меня бесит это твое немногословное «Ок!».

ВАСЁЧЕК. А что не так?

АНТОНИНА. Все не так! Как будто соглашаешься только для того, чтоб от тебя отстали.

ВАСЁЧЕК. Это иллюзии!

АНТОНИНА. Иллюзии – это твой брак. С этой твоей Галочкой…

Антонина отходит от Васёчка, начинает надевать шелковый халат.

Что за имя такое вообще? Га-а-алочка! Галина! Ф-е-е! Что ты в ней вообще нашел? Жирная, как поезд пассажирный!

Антонина хохочет.

Да и не твоя она! Душой я твоя.

ВАСЁЧЕК (супит нос). Она же нормальная была. По молодости. Общество сделало ее такой.

АНТОНИНА. Какое общество? Запустила себя, потому что ты не ценишь. А ты не ценишь, потому что любишь меня! Все предельно просто…

Антонина кружится вокруг своей оси, расставив руки в стороны.

Ежу ж даже понятно. Посмотри, какие формы!

Антонина приподнимает халат, показывая гладко выбритую ножку.

ВАСЁЧЕК. Я пошел.

АНТОНИНА. Дай поцелую.

Антонина целует Васёчка. Короткая пауза. Васёчек смотрит в зеркало, три раза крестится, выходит из комнаты.

Занавес.

Рюмочные в темпе вальса отправляются в буфет. Искусство, знаете ли, требует допинга. Буфетчица, словно Цезарь, делает кучу дел: разливает настойку, выдает пирожки, пальцем гоняет счеты и лихо выдает сдачу из кассы, расположившейся к большом напузном кармане ее голубого передника. Рюмочные кооперируются тройками за высокими белыми столами для еды стоя. Одна из таковых компашек жулит. Три рюмки и пирожок. На этом все! Сие лишь прикрытие. Стоящий спиной к буфету ловко достает из внутреннего кармана пожухлого пиджака металлическую фляжку грамм так на триста. Театралы подставляют тару. Водка. Как говаривал Юрий Алексеевич: «Поехали!» Первая пошла. Вторая. За ней – третья. Диалог.

Действующие лица как в спектакле – Кузьмич, Михалыч и Петрович. Мужики в полном расцвете сил, но с потрепанной душой, то есть всем за пятьдесят. Плюс-минус.

– Она – фантик. Красивый, блестящий, но мятый. Ее уже не раз выбрасывали в помойку. Когда-то в ней был шоколад. Сейчас же лишь шуршащая пустота, – переведя дух после экспресс-тостинга, молвил Кузьмич.

– Согласен! – активно закивал владелец фляги, именуемый Михалычем.

– Красивой картинке чаще всего и удивить-то нечем, ибо она слишком надеется на визуал. Когда дойдет до дела, фиаско нагрянет с такой силой, что все ветры зимы покажутся легким дуновением. Посредственные картинки умеют удивлять, дайте им шанс, и вы удивитесь, сколько в них прекрасного. Галочке однозначно надо дать шанс! – выдал свое мнение Петрович.

– Согласен! – снова закивал второй и начислил.

Хлопнули.

– Эй, ханыги, вы там чего, свое пьете, да? – загорланила буфетчица.

Театралы отрицательно закрутили головами, причем на всех столах.

– Я вам сейчас покажу! – хозяйка культурной питейной помахала жирным кулаком из-за прилавка.

И показала бы. Общество спас Васёчек. Да-да. Тот самый. Со спектакля. Искусство, знаете ли, требует допинга.