До рая подать рукой - стр. 9
, и поля всех стетсонов у стойки опустились в грустном соболезновании. Но как только он уступил место «Дикси чикс»[7], стетсоны радостно заколыхались.
Ной уже ополовинил бутылку, когда кусок мяса, замаринованный в масле для волос и пряном одеколоне и одетый в черные джинсы и футболку с надписью «ЛЮБОВЬ – ВОТ ОТВЕТ», проскользнул в кабинку, устроился напротив и спросил: «Есть у тебя предсмертное желание?»
– А ты собираешься даровать мне его?
– Не я. Я – пацифист. – Вокруг правой руки пацифиста обвилась тщательно прорисованная гремучая змея. Она щерила зубы на тыльной стороне ладони, глаза сверкали ненавистью. – Но ты должен понимать, что слежка за таким влиятельным человеком, как конгрессмен Шармер, большая глупость.
– Мне и в голову не приходило, что конгрессмен может нанимать бандитов.
– А кого еще ему нанимать?
– Я думал, что я уже не в Канзасе.
– Знаешь, Дороти, там, где ты сейчас, маленьких собачек, как Тото, подстреливают для развлечения. А девушек вроде тебя затаптывают, если они не освобождают дорогу.
– Отцы-основатели страны могут этим только гордиться.
Глаза незнакомца, до того пустые, как сердце социопата, вдруг наполнились подозрительностью.
– Слушай… а ты не из политических психов? Я-то держал тебя за частного шпика, который за несколько долларов вынюхивает, что творится в чужих спальнях.
– Мне нужно побольше, чем несколько. Сколько стоит твой «Навигатор»? – спросил Ной.
– Он тебе не по карману.
– Мне дадут кредит.
Пацифист рассмеялся. Когда официантка направилась к ним, он отогнал ее взмахом руки. Затем достал свернутый и заклеенный лентой пакет из вощеной бумаги и бросил на стол.
Ной молча пил пиво.
Сжимая и разжимая правую руку, словно разминаясь перед тем, как щипать детей и монашек, пацифист продолжил:
– Конгрессмен – человек благоразумный. Конечно, взяв клиенткой его жену, ты прописался в стане его врагов. Но он хочет, чтобы ты стал его другом.
– Истинный христианин.
– А вот обзываться не надо, – всякий раз, когда пацифист сжимал кулак, пасть змеи широко раскрывалась. – По крайней мере, взгляни на его мирное предложение.
Ной взял пакет, снял ленту, развернул, наполовину извлек толстую пачку сотенных.
– Тут в три раза больше, чем ты выручил бы за свой ржавый «Шевроле». Плюс стоимость фотокамеры, оставшейся на переднем сиденье.
– Но на «Навигатор» не хватит, – заметил Ной.
– Мы не ведем переговоры, Шерлок.
– И что от меня потребуется?
– Сущий пустяк. Ты ждешь несколько дней, потом говоришь клиентке, что не отходил от конгрессмена ни на шаг, но он доставал свою штучку из штанов, только когда хотел отлить.
– А как насчет тех разов, когда он ставил раком всю страну?
– По твоему тону не скажешь, что ты хочешь с ним подружиться.
– У меня как-то не складываются отношения с людьми… но я готов попробовать.
– Рад это слышать. Откровенно говоря, я уже начал волноваться. В фильмах частные детективы такие неподкупные, они предпочитают, чтобы им вышибли зубы, но клиента не предают.
– Я в кино не хожу.
Указывая на пакет, в который Ной уже засунул деньги, пацифист спросил:
– Разве ты не понимаешь, что это?
– Отступные.
– Я про пакет. Это пакет для блевотины. Раздают в самолетах. – Его улыбка поблекла. – Как… ты никогда такой не видел?
– Я не путешествую.
– У конгрессмена отменное чувство юмора.