До Невозможности Настоящая - стр. 5
Утро восьмого марта, на будильнике 6:00, я бодр и свеж, как Flesh. В ожидании не пойми чего, радости или грусти, из-за того, что такой большой путь пройден. Целых пять лет позади, и вот тот самый заветный момент настал. Я обескуражен. Ощущаю спокойствие или беспокойство по понятным на то причинам, в общем, полностью на себе чувствую амбивалентность1.
День прошёл быстро, и я не заметил, как уже стукнуло шесть часов. Мне послышалось, как Женя подходит к моему пристанищу.
– Привет, – говорю, когда он заходит во входную дверь моего временного жилья.
– Привет.
И у нас завязался диалог о том, какой большой мы с ним прошли путь, чтобы достичь этого дня в календаре. На часах уже полседьмого. Решаюсь спросить:
– Как ты относишься к восьмому марта? – Странный, может быть, вопрос, когда у нас такое, но нужно же как-то разрядить обстановку.
– Да как, нормально. Праздник как праздник, но мне кажется, есть в этом празднике нечто тёплое и родное. А ты, ты, братишка, за что любишь этот праздник?
– Я, кхм, да, наверное, не за что. Мама умерла, когда мне было всего восемь. Ей радость в этот праздник, увы, не могу больше подарить. Поэтому я стараюсь нейтрально относиться к этому дню.
Так мы толком и не успели поговорить, как на часах уже было три минуты восьмого, и мы быстро подорвались и пошли к приборам для включения «Наны». За три минуты успешно приготовили оборудование и перешли в состояния ожидания… прям как она. Только её ожидание появления на свет куда больше минут содержит в себе, нежели наша одна минута. Хотя эта минута мне показалась вечностью.
60
40
20
15
10
9
8
7
6
5
4
3
2
1
Настал момент появления на свет, аж выступает холодный пот на руках, растекающийся по кнопке запуска «Наны», и поджилки трясутся сильнее обычного…
Женя закричал:
– Она живая?!
– Не знаю, из кабины валит белый дым, я не вижу!
Проходит несколько секунд, ничего не видно.
– Стой-стой, – говорит Женя, – я что-то вижу…
А я тем временем замечаю, как проглядывает сквозь дымку тумана её завораживающий светло-голубой волос. Её губы словно неживые, совсем сухие, не произнёсшие ни одного звука, не говоря уже про слова…
– Постой, Жень, она кажется, пошевелила глазами. Жень! Женёк, она осматривает комнату!
– Да стой, не ори ты так! Испугаешь её, будь потише.
– Ах да, прости-прости, я что-то эйфорию поймал.
Прошло несколько минут, как… «Нана» сказала:
– Где я?
Про себя подумал я: «Получилось! Мы сделали это! Да, мы творим историю!»
– Ты, ты, как бы это сказать… хм, ты знаешь, как тебя зовут?
Слышится только молчание в ответ, но постойте, она что-то сказала:
– Нан-на-а, На-на, меня зовут Нана.
В её голосе я слышал нотки страха и неуверенности. Она и впрямь как младенец, у которого спрашивают, как зовут его родителей.
Женя взял инициативу в свои руки и произнёс:
– Очень приятно познакомиться, меня зовут Женя, а это мой коллега Филипп, мы тебя…
Прерываю его на полуслове, потому что он мог сморозить лишнее, и говорю:
– Нана, мне тоже очень приятно с тобой познакомиться, – и протягиваю ей машинально руку, она, как ни странно, не понимает, что ей нужно делать. И тут же проговариваю: – У нас тут так принято при знакомстве, когда кто-то первый протягивает руку, другой в этот момент должен ответить взаимностью, дав ему свою руку в ответ.
К счастью, меня Нана понимает легко и даёт свою руку без каких-либо колебаний, но я тут же совершаю ошибку и по инерции подношу её руку к своим губам и целую, как это принято в светских кругах. На что получаю нормальную и ожидаемую реакцию, Нана шарахается и чуть ли не падает на пол. Отхожу вниз как могу, подхватывая её за руки и талию, но это особо не помогает, и мы с ней оба благополучно падаем вниз. Я начинаю дико извиняться перед ней за принесённые неудобства. Женя вместо того, чтобы помочь мне или Нане, спокойно стоит и ржёт, то ли надо мной оттого, что я так краснею, то ли над ней, которая находится в явном шоке от происходящего.