До мурашек - стр. 15
Ничего особенного, обычные детские игры, да?
Домой мы с ребятами засобирались, когда уже совсем стемнело. Уставшие, счастливые, притихшие, все как один с посиневшими губами. Расселись в машине так же, как и ехали до этого, половина практически сразу завалилась спать. Я тоже задремала, уткнувшись носом в Левкину выпирающую ключицу, убаюканная его частым горячим дыханием, путающимся в моих волосах.
Брат Егора не стал нас развозить по домам, высадив на центральной остановке. Компания разделилась на три части, и каждый пошел в свою сторону. Мы брели впятером: Я, Лёва, Алиска и еще двое парней.
И как-то так вышло, что мы с Лёвой отстали. Молча шли близко-близко, дыша южной июльской ночью и то и дело касаясь ладоней друг друга при ходьбе. В очередное такое касание Лёва перехватил мою руку и крепко сжал. Я чуть слышно выдохнула и в ответ переплела наши пальцы. Губы сами собой разъехались в рвущейся из самой глубины улыбке.
Внутри всё пело. Так хорошо.
Покосилась на Лёву из-под опущенных ресниц и увидела, что он тоже рассеянно улыбается, запрокинув голову и пялясь на крупные яркие звезды, щедро рассыпавшиеся над нами. Такие большие звезды бывают только в горах. Ведь в горах ты ближе к Богу.
9. 9. Гулико
- Ой, внученька моя любимая, Голубка наша чернобровая, - причитает деда Вахтанг, широко раскрывая передо мной объятия, в которые я с удовольствием падаю и блаженно прикрываю глаза.
Я не хотела сегодня приходить в его дом и упиралась до последнего, но это никак не связано с самим дедушкой. Просто повод для сбора семьи и еще как минимум половины деревни - приезд Лёвы на Домбай, а я так мечтала его избегать.
Я морально готова к нашим случайным встречам на улице и в продуктовой лавке, но сидеть с ним за одним столом ближайшие минимум три часа кажется мне изощренной средневековой пыткой.
Если бы я знала, что бабушка Марина позовет нас именно сегодня, я бы с самого утра лежала в постели, делая вид, что ужасно себя чувствую. Но, как назло, я целый день на ногах, а позвали в гости нас только пару часов назад, и потому моё внезапное преображение в умирающего лебедя не произвело на отца должного впечатления, отрезавшего, что не прийти на семейные посиделки - неуважение к старшим. Аргумент, который в нашем доме не переспоришь ничем.
- Здравствуй, дедуль, - откликаюсь вслух и целую деда в колючую морщинистую щеку.
- Здравствуй - здравствуй, проходи, нечего на пороге стоять, там уже за столом все, - он хлопает меня по спине и отпускает, подходя обнимать мою маму. А у меня в ушах так и звенит его последнее предложение.
Уже за столом...
Беззвучно тяжело выдыхаю, пока, присев на кушетку, избавляюсь от балеток. Чутко прислушиваюсь к доносящемуся из гостиной шуму, медля, прежде чем встать и пойти ко всем.
Дедовский дом привычно дышит веселыми громкими голосами, раскатистым смехом, аппетитными запахами еды и чистосердечным гостеприимством. Нос щекочет пряный аромат сушеной кинзы и иван-чая - особенный аромат, стоящий здесь всегда и знакомый еще с самого детства. Обычно он действует на меня умиротворяюще, но только не сегодня. Я как пружина взведена.
Пока мы шли сюда с родителями, отец между делом бросил, что Лёвка, оказывается, развелся и приехал один. Что остановился не у деда, как обычно, а в доме своих родителей, потому как ему так удобней будет контролировать работающую там ремонтную бригаду. На искренний шокированный возглас моей матери «как так развелся, у них же ребенок!», отец лишь покосился на маму и буркнул «и такое бывает, не слышала, Нин?».