ДНК Творца - стр. 16
Филиал храма чревоугодия располагался внизу. Показав браслет на входе, я с вожделением воззрилась на еду и взяла пустую тарелку. Подходя к столу, краем уха услышала возмущенное: «Безобразие, не дают вынести еды впрок» – с явным окающим акцентом и одесское: «Шо, и мангал даже в номер не разрешили пронести? Никакой культуры и уважения к гостям!» Решив более не обращать ни на что внимания я ринулась к горке канапе, как Суворов к Альпам.
Голод подстегивал, и глаза хотели вкусненького больше, чем желудок. Потому моя тарелка в мгновение ока наполнилась закусками. Увы, лишь только я начала наслаждаться кулинарными изысками, подкатила тошнота. Запахи, еще мгновение назад дразнившие обоняние, вдруг стали неприятны, и я резво устремилась к дамской комнате.
Отпустило меня минут через пятнадцать. Уперев руки в бортики умывальника и глядя в свое отражение, вслух произнесла:
– Я отравилась. Это наверняка отравление. Или просто несварение. Или просто реакция на перелет. Или новую еду…
На меня смотрело враз осунувшееся лицо с кругами под глазами и спутанными волосами. А мысли в голове лихорадочно метались: я пыталась подсчитать и… выходило, что виноваты не пережитые стрессы, голод или акклиматизация.
Чуть пошатываясь, я добрела до ресепшена и полужестами-полуфразами на школьном английском узнала, где ближайшая аптека.
Уже спустя полчаса в трясущихся руках держала тест. Проявившаяся сразу одиночная розовая полоса вызвала непроизвольный глубокий вздох облегчения, а потом судьба решила поиздеваться надо мной: начала проявляться еще не яркая, но явственная вторая полоска.
– Как не вовремя…
Я прислонилась спиной к стене и застонала. Десять месяцев назад, когда золотая осень сентябрила и Лим сделал предложение, мой организм решил разыграть свою хозяйку: основательная задержка наводила на мысль о скором материнстве.
Помню, как мой несносный демонюка обрадовался, не успела я договорить о своем предположении, и как спустя несколько дней переспрашивал у сестры в лаборатории, уверена ли она, что гормональный анализ отрицательный.
В тот раз врачи лишь развели руками, выдвинув предположение, что всему виной мог быть сильный стресс. Насколько сильный, ни я, ни Лим уточнять не стали, но оба прекрасно понимали, что переживаний было выше крыши.
Единственное – после случившегося любимый первые пару месяцев с затаенной надеждой, а потом с каким-то отчаянием ждал от меня пяти заветных слов: «Кажется, ты скоро станешь папой». Он старался этого не показывать, но я чувствовала, что Лим очень сильно хотел ребенка и в то же время боялся, что никогда не сможет подержать свое дитя на руках: недаром возраст распределения – двадцать семь лет, и рыжий демонюка давно и прочно его миновал.
А я, увы, тоже отчетливо помнила слова пернатого гада: зачать ребенка с даром можно лишь до двадцати восьми – после этого срока вероятность рождения здорового потомства практически равна нулю.
Именно поэтому на нашей свадьбе было так мало пожеланий скорого пополнения: маги знали, что возраст распределения был назначен не просто так и вполне возможно, что наша семья будет состоять лишь из двоих.
И вот он, долгожданный, желанный и…
В номер я возвращалась потерянная. Пропустила мимо ушей сварливое свекра: «Я же просил…» – и, сев на свою кровать, уставилась в одну точку. Видимо, такая смена поведения обеспокоила желчного родственничка. Дейминго настороженно спросил: