Дни освобожденной Сибири - стр. 80
Что же касается полного урегулирования проблемы, связанной с вооруженным выступлением чехословацких легионеров, то её можно было решить, как это, видимо, полагал Эмерсон вместе с членами большевистской делегации, только в Омске, где находился командующий корпуса, а также его штаб. Таким образом лишь поездка в Омск могла окончательно расставить все точки над «i». Такое путешествие конечно же являлось далеко небезопасным, и в первую очередь для Лыткина и его товарищей, однако поиски мира стоили того, чтобы рискнуть, поэтому делегация Центросибири решила всё-таки поехать. На всякий случай Эмерсон выпросил у капитана Кадлеца дополнительную охрану, для неё выделили отдельный вагон, прицепили его к составу миротворцев, и те, не теряя времени, в тот же день выехали в западном направлении.
По некоторым сведениям, перед отъездом из Мариинска, Фёдор Лыткин отправил в Иркутск телеграмму, в которой впервые уведомил советское руководство Сибири о том, что мятеж чехословаков поддержан «контрреволюционными» силами внутри захваченных ими городов, что во главе этого восстания стоит Временное Сибирское правительство, избранное Областной думой. «Меньшевики и правые эсеры выступают под бело-зёлеными знаменами», – резюмировал в телеграмме свои выводы молодой нарком, а про себя, видимо, подумал в тот момент, что, если это действительно так, то тогда переговоры придётся вести теперь ещё и с представителями ВСП, что намного усложнит дело. И, в общем-то, оказался совершенно прав, как в воду глядел, что называется.
В десять часов вечера 4 июня состав с американскими дипломатами и большевистскими парламентёрами под охраной чехословацких легионеров проследовал на всех парах через узловую станцию Тайга (ГАТО. Ф.1362, оп.1, д.287, л.77). На следующий день он уже был в Новониколаевске, но здесь спешащим в Омск миротворцам пришлось немного подзадержаться. В Новониколаевске их нагнал французский консул, а через некоторое время сюда из Томска прибыли и члены Западно-Сибирского комиссариата. Сначала в дело вступил консул Буржуа, он имел длительную беседу с полковником Эмерсоном, в ходе которой убедил американца не лезть, что называется, не в свои дела, после чего отношение полковника к советской делегации резко изменилось, и он полностью отказался от своей посреднической миссии в переговорах.
Посланцы Центросибири также получили в Новониколаевске кое-какую важную информацию, анализируя которую, они пришли к неутешительному для себя выводу о том, что конфликт с чехословаками не досадное недоразумение, а широкомасштабный военно-политический заговор с участием иностранных держав. Такие сведения конечно же нельзя было отправлять в Иркутск открытым текстом, поэтому члены большевистской делегации, посовещавшись, решили, что кому-то из них нужно срочно выехать домой и подробно известить обо всём центральное краевое руководство. Выбор пал на Фёдора Лыткина, и он, воспользовавшись приглашением французского консула, отбыл в его вагоне в Иркутск. Остальные члены делегации оставались ещё некоторое время в Новониколаевске, возможно вели здесь какие-то переговоры с представителями Временного правительства автономной Сибири, потом они толи съездили Омск, то ли нет – точно неизвестно. В конечном итоге им дали понять, что обсуждать тему о добровольном разоружении Чехословацкого корпуса сейчас никто не будет, – ни до того уже. Тогда посланцы Центросибири решили, что лучше будет, если они завершат, наконец, свою миссию и поскорее покинут враждебную для них территорию. Единственное, что им напоследок удалось сделать, так это продлить перемирие ещё на шесть дней, до часу ночи 16 июня, но опять-таки лишь на участке железной дороги от Мариинска до Иркутска.