Дни освобожденной Сибири - стр. 60
Для борьбы с большевиками решено было в самое ближайшее время сформировать из казаков младшего призывного возраста (20—23 года) три
отдельных полка по шесть сотен в каждом и один конноартиллерийский дивизион из шести орудий. Ответственным за мобилизацию был назначен генерал-майор Ефтин. Казачьи офицеры, годные к строевой службе, моби-лизовывались в обязательном порядке все, а не только объявленного для рядовых казаков двадцатилетнего призывного возраста; им сохранялись их прежние чины и звания, давались гарантии строгого соблюдения всех уставных дисциплинарных норм, отменённых двумя последними революциями. Однако вне службы все военнослужащие – и офицеры, и рядовые казаки – признавались абсолютно равными в правах гражданами. Вне строя конференция даже разрешила станичникам носить штатскую одежду, что раньше запрещалось категорически.
Кстати, командиром одного из формирующихся полков, а именно: элитного 1-го Ермака Тимофеевича Сибирского казачьего был назначен войсковой старшина Вячеслав Волков. Его, в связи с нашумевшим делом о бесследном исчезновении эсеровского комиссара Чекушина-Шаньгина, приказом Иванова-Ринова (по настоянию Гришина-Алмазова) отстранили должности начальника Петропавловского гарнизона и отправили, как бы в наказание, в действующие части на противобольшевистский фронт.
Ещё до приезда в Омск большинства членов Западно-Сибирского комиссариата, то есть ещё до 14 июня, по всему городу были расклеены воззвания от имени четырёх верховных эсеровских комиссаров, в которых говорилось (немножко повторимся опять для пользы дела), что вся полнота власти в освобождённых от большевиков районах переходит в руки «Сибирского временного правительства, избранного Сибирской областной думой», для которого важнейшей задачей является защита начал народоправства, как единственной гарантии «полной гражданской свободы, как единственное условие самосознания и самоорганизации всех сил труда». И на этом пути главной целью «Временного Сибирского правительства является созыв Всесибирского Учредительного собрания, дабы народы Сибири смогли не по указке сверху, а по указанию всего населения Сибири определить дальнейшие судьбы родной страны, – части великой Российской федеративной демократической республики…»
В ответ на эти выдержанные в народническом духе заявления в «Омских вестях» за 12 июня появилась, что называется, разгромная статья под общим смысловым разворотом: «А кто же это такие Временное Сибирское правительство и его уполномоченные, находящиеся на данный момент в Томске и от имени которых действует сейчас власть на местах?». И далее разъяснялось: «В лице особо уполномоченных Временного Сибирского правительства, как, впрочем, и в лице самих членов Временного Сибирского правительства к власти снова возвращается главенствовавшая с февральского переворота и до октябрьского партия так называемых правых эсеров». И «таким образом, – завершала в явно неготивном тоне свои выводы газета, – как политические деятели, это всё хорошо знакомые лица». В той же статье, пожалуй, впервые в сибирской печати зашла тогда речь и о таинственных харбинцах, уже упоминавшихся нами; о тех харбинцах, которые как-то так, мягко говоря, не совсем были согласны с претензиями Правительства, избранного Сибирской думой, на власть и от того заинтересовавших омских правых в качестве возможной альтернативы этой власти. Борьба началась…