Дни, когда я плакала - стр. 32

– Он едет домой? – спрашиваю я, поднимая рюкзак и направляясь к двери, выходящей на патио. Я не видела его после инцидента с Картером. Не думаю, что вообще хочу его видеть.

– Он уже скоро будет здесь. Ты должна пойти делать уроки в свою комнату. – Это значит, что мне лучше не быть здесь, когда он приедет, потому что сегодня у них определенно намечается ссора.

– Я пойду делать уроки на улицу.

– Куинн!

Я выскакиваю на патио, но тут же просовываю голову обратно в дверь.

– Я уйду, когда он приедет.

Я сижу на подвесных качелях Хэтти, готовясь к пересдаче теста, и пишу Картеру сообщение насчет нашего завтрашнего тура в Хьюстонский университет.

На задний двор опускается ночь. В нашем районе царит тишина – совсем не как дома у Хэтти. У Хэтти ночь полна звуков – хор сов, сверчков, иногда и вой койота, и голос Хэтти, поющей мне, чтобы я засыпала. «Ничего не бойся, я с тобою рядом». Голос Хэтти, поющей мне в саду. Голос Хэтти, поющей мне, сидя на пассажирском сиденье вездехода, и уносимый ветром. Голос Хэтти, отдающийся эхом у меня в голове.

Папа обычно отвозил меня к Хэтти, когда у них с мамой намечалась ссора, но, приехав туда, я не могла думать ни о чем другом, кроме как о происходящем дома. Будут они, когда я вернусь, всё еще оба там. Я никогда не говорила об этом вслух, но Хэтти знала. Она видела это в моих глазах.

Я шла за ней на кухню, сидела за столом, пока она готовила белый рис, и рассказывала ей, как прошел мой день, обо всем вплоть до момента, когда родители начинали ссориться. Когда я доходила до этого, мои глаза наполнялись слезами, и я моргала, чтобы сдержать их и не закапать ей скатерть.

Хэтти заполняла тишину голосом: «Ничего не бойся, я с тобою рядом». Это всё, на что я когда-либо могла рассчитывать, Хэтти всегда была там. А теперь ее нет. Теперь ее дом пуст. Теперь ее разум полон воспоминаний, в которых нет меня. И всё, что у меня от нее осталось, – эти подвесные качели.

Дверь на патио распахивается. Я выныриваю из своих воспоминаний.

– Куинн? – Папа обходит шезлонги и улыбается мне. Его смуглая кожа выглядит уставшей, особенно под глазами, а борода кажется поседевшей. Он наклоняется и пытается поцеловать меня в лоб, но я отстраняюсь от него, избегая его взгляда.

Он замирает в удивлении.

– Что-то случилось? – Он произносит это обвинительным тоном, словно если что-то и случилось, то непременно по моей вине.

Я кручу головой:

– Всё отлично.

Ты заставил темнокожего парня чувствовать себя незащищенным у нас дома.

Моя кожа такая же темная, как у него, так что я не могу быть уверена, что ты не думаешь того же обо мне. Я тоже преступница?

Ты не поговорил со мной об этом, а мне это очень нужно, ведь мне кажется, что я не знаю, кто ты.

И мне кажется, что тебе нельзя доверять.

Мне кажется, что я вот-вот взорвусь, если мы и дальше будем обходить эту тему.

Он говорит:

– Тебе лучше пойти делать уроки наверх.

Я закрываю тетрадь, беру телефон и рюкзак, не глядя на него.

– По правде говоря, я собиралась к Мэтту.

– Уже немного поздновато, чтобы заявиться к ним вот так.

Я прохожу мимо него с рюкзаком на плече.

– Меня пригласили.

– Как твои родители могут об этом не знать? Как тебе вообще удалось сохранить это в тайне? – Мэтт качает головой, уставившись в экран своего «Нинтендо Свитч».